Федора удивляло неимоверно, что за сказочной девушкой все время ухаживает Гена, а лысый вообще не обращает на нее никакого внимания! Как будто можно не обращать внимания на такую девушку!
Или он… голубой? Да нет, вроде не похож!
– Олег, что тебе налить?
– Я не знаю, что у нас дальше в программе, – сказал Олег Петрович, покосившись на Гену. – Поэтому мне ничего наливать не нужно.
– Как?! – поразилась девушка. – У тебя сегодня еще одно свидание?!
– На сегодня с меня свиданий достаточно. – Тут только он улыбнулся. – А ты рассказывай, рассказывай, парень!
– Чего рассказывать-то? – мрачно спросил Федор.
– Все, что знаешь.
– А начинать с чего?
– Да хоть с фамилии твоей, – окончательно развеселился Олег Петрович. – Можно с даты рождения и номера паспорта.
Федору было неловко и страшно, как будто и впрямь на допросе!..
– Меня зовут Федор Башилов. Мне двадцать пять лет, я работаю в Музее изобразительных искусств.
– Это тот, что на Волхонке?
– Да.
– А где учился?
Федор мрачно глянул на них, казавшихся ему сейчас врагами.
Виктория доела банан, принесла откуда-то запотевший стакан, в котором вкусно звякали льдинки, взобралась на свой стульчик, устроилась и прихлебывала из него. Гена, который за стол так и не сел, в отдалении жевал бутерброд и на Федора смотрел с интересом. Олег Петрович ничего не ел и не пил и на Федора пялился без всякого интересу!
Зачем им знать, где он учился?! Ну, какой смысл?! И учился он в «бабском» институте, в который его определила мать, на его и на свою беду! Они-то небось все учились в «Плешке» и в МГИМО и сейчас будут тыкать этими «Плешками» Федору в физиономию!
– Ну, в Историко-архивном, – сказал Федор грубо. – А вам-то что?
– Ого! – почему-то уважительно сказал хозяин. – А факультет?
– Информатики.
– И чему вас там учили?
Федор вздохнул и затянул:
– Документоведение, библиотечное дело, госстандарты, архивное дело, логика, математика, ну, и английский с французским. Психология еще.
Олег Петрович смотрел на него очень внимательно:
– Психология? Апперцепции Вундта?
Федор Башилов чуть не упал со стула. То есть он даже почувствовал, как стул из-под него поехал и он вот-вот грохнется на сверкающий пол. Виктория перестала прихлебывать из стакана и переводила взгляд с одного на другого.
– Ну да, – сказал он осторожно. – А вы…
– Скажи, что помнишь, – приказал этот странный мужик. – Ну, первое, что приходит в голову!
– Интеграция, дифференциация, церебрация, – выпалил Федор. – Каждый видит только на уровне горизонта и слышит только то, что способен воспринять.
– Хорошо, – похвалил Олег Петрович, рассматривая его, и спросил по-французски: – Кто читал психологию на вашем курсе?
– Профессор Липкин, но очень недолго, потому что уехал за границу, – тоже по-французски с разгону и без раздумий ответил Федор. – А потом профессор Квинт.
– Все правильно. Когда я учился, этот Квинт был просто ассистентом на кафедре! А нынче уже профессор?..
– Вы учились в Историко-архивном?!
– Ты думаешь, один ты умный? – по-русски спросил Олег Петрович. Кажется, ему понравилось, что Федор окончил тот же институт, что и он сам. – Гена, дай мне тоже чего-нибудь поесть! И ему!
– Вот салат Галина Павловна оставила, и еще рыбу.
– Рассказывай историю с коллекцией, – приказал Олег Петрович и стал ковырять вилкой в салате. – Только без вранья и подробно.
Федор помолчал. Он вдруг обо всем забыл.
– Вы учились в нашем институте?!
– Да. И что в этом такого?
