Генин затылок выражал массу эмоций, в основном, конечно, одобрение. Девушка была высокого класса, Гене явно понравилась. Почему-то такие девушки особенно нравятся именно водителям.
Рукой в перчатке Виктория взялась за блестящую черную дверь, сделала неуловимое движение, и оказалась внутри, и изящно подобрала полу шубки, и даже ее нос выражал восторг.
Все правильно. Все правильно, дорогая, так и должно быть.
Олег обошел машину, Гена уже поджидал его с другой стороны у распахнутой двери и снизу вверх вопросительно кивнул головой. Олег чуть заметно приподнял брови.
«Это кто?»
«Пока не знаю. Пока просто барышня».
«А-а. Ну-ну».
– Как называется эта машина? – спросила Виктория, едва лимузин тронулся, и огляделась, словно пришла в картинную галерею. Впрочем, в салоне было на что посмотреть.
– «Мейбах». Хорошая немецкая марка.
– Я знаю, что хорошая, – весело сказала она. – А… откуда у тебя такая машина? На антиквариате хорошо зарабатываешь?
Он отметил и «ты», и веселость тона. Правила игры – великая вещь, особенно когда ты о них хорошо осведомлен.
– Я вообще прилично зарабатываю.
В просторном салоне они сидели совершенно свободно, но Виктория, посмотрев плутовским взглядом, чуть-чуть придвинулась к нему поближе.
Мама будет в восторге! Кавалеров на «Мейбахе» у дочки еще никогда не было. Ну, подумаешь, лысый и одевается как-то странно! Это все мы поправим. Волосы можно нарастить в клинике, теперь все лысые делают себе волосы в разных клиниках. Переодеть тоже можно, и она искоса взглянула на Олега, прикидывая, какая из итальянских марок ему больше всего пойдет. Пожалуй, он был бы вполне хорош в том стиле, в котором одевается знаменитый адвокат Павел Астахов. Вот ведь несправедливость жизни какая!.. Того и переодевать не нужно, и собой хорош во всех отношениях, но… занят. Женат давно и надолго, у них на курсе это даже обсуждали как-то, и все сошлись на том, что развести его с женой не удастся, хоть что ни делай!..
Машина притормозила у знакомой промерзшей двери, Олег вытащил из-под куртки икону и сунул ее в сторону Гениной спины. Икона моментально исчезла, как и не было ее!..
– Я на пять минут зайду к Василию Дмитриевичу, – сказал Олег, натягивая перчатку. – Ты меня подождешь или зайдешь со мной?
– Не хочу я больше видеть этого старьевщика, – объявила Виктория. – Он мне кресло не нашел, хоть и обещал! Я лучше тут посижу, в тепле. У нас такой ужасный климат!..
– Ужасный, – согласился Олег. – Славянские племена совершили роковую ошибку, решив здесь поселиться, тут я с тобой полностью согласен. Гена, ждите меня, я скоро.
– Проводить, Олег Петрович?
Вопрос был задан просто так, потому что его полагалось задать по сценарию. Сценарий следующий: мы производим впечатление на девушку сказочной красоты. Машина в сценарии шла в первой картине, а во второй должна идти вооруженная до зубов личная королевская охрана.
Эх, Олег Петрович, мне бы ваши денежки да ваши возможности, у меня бы такая охрана была, не то что девушка, сам президент бы позавидовал!..
– Провожать не нужно, – сказал Олег Петрович внушительным тоном – все в соответствии со сценарием. – Виктория, не скучай, я скоро вернусь.
И он выбрался на улицу, подышал морозным воздухом – как он любил мороз, ледяной застывший воздух, скрип снега, громкие голоса детворы, катавшейся с горки посреди лысого скверика!.. – и второй раз за сегодняшний день поднялся по хорошо знакомым обледенелым ступеням и толкнул примерзшую дверь.
– Василий Дмитриевич! А Василий Дмитриевич?! Вы где?
Рефлектор пыхал в полумраке раскаленным рыльцем, что-то тоненько звенело, как будто кто-то задел хрустальную подвеску на старинном торшере и звон все еще тянется, длится в тишине.
– Василий Дмитриевич! Вы в прятки играете? Выходите, будет вам!
Никто не отзывался, и звук постепенно затих, и Олег вдруг насторожился.
Что-то не так. Что-то явно не так.
– Василий Дмитриевич!
Слабый стон раздался из-за ширмы, и у Олега что-то взорвалось в голове, словно вспыхнула и погасла перегоревшая лампочка. Он еще постоял, а потом осторожно приблизился и заглянул за ширму.
В середине дня с работы вдруг нагрянула мать, а это в его планы никак не входило.
– Федька! – позвала она с порога. – Федь, ты дома, что ли?
Он сделал вид, что не слышит. Ему некогда было разговаривать с матерью.
Некогда и страшно.
– Федька! Ты почему не на работе?! Где ты?
Он сопел, застегивая неудобные «болты» на джинсах.
За дверью зашуршало, потом загремело, по полу знакомо зашаркали подошвы, и дверь распахнулась.
