гулять.
Марина почесала нос. Ее личное «приключение», кажется, набирало обороты. Она даже азарт почувствовала, как настоящая сыщица.
– Я придумала, как узнать, на чем приехал сын Павлик, – придвинувшись к Федору, сообщила она вполголоса.
– Зачем нам это знать?
– Ну как зачем! Обязательно нужно. Зачем и откуда. И на сколько.
Федор как-то неопределенно пожал плечами. Очевидно, все-таки отчасти он был тупой, не понимал самых простых вещей! Сейчас она ему продемонстрирует свои детективные таланты, нечего смотреть на нее с такой веселенькой усмешечкой!
– Пошли, – решительно сказала она и поднялась.
– Куда?
– На улицу.
– В парк? Гулять?
Усмешечка стала очевидной. Взбрыкивающее сердце перестало прыгать, и спине стало холодно.
– У вас… другие планы?
Была с ней такая история. Лет семь назад она позвонила однокурснику, с которым повстречалась на каком-то «летии» выпуска. Он был «временно не женат», раскован, мил, подвез ее до дома на длинной иностранной машине и оставил свою визитную карточку. Она мучилась две недели, а потом позвонила.
Он сказал: «У меня другие планы». Холодным, уверенным, очень мужским тоном отказа.
Никогда, ни до, ни после этого, Марина не испытывала такого стыда. Даже сейчас, спустя столько лет, было стыдно, стыдно…
Федор Тучков ничего не понял. То есть совсем ничего. То есть он не обратил на обуявшие ее мучения никакого внимания.
Он выбрался из кресла и спросил озабоченно:
– Ты рюкзак берешь?
– Что?
– Рюкзак брать или не брать?
Он… идет с ней? У него нет… других планов?
– Я возьму сама, спасибо.
– Пожалуйста, но лучше я.
– Не надо!
Он удивился и сунул ей рюкзак.
– Я не знал, что это так важно. Прошу прощения.
Сжимая рюкзак, Марина выскочила из номера и с преувеличенным вниманием стала возиться с ключом.
Все-таки он идет с ней! На этот раз ничего такого не случилось. У него
– Мы должны выйти через главный вход, – распорядилась Марина.
– Зачем? Здесь гораздо ближе.
– Так надо.
– Ну надо так надо.
Коридор был бесконечен и безнадежен, подобно Китайской стене. В нем оказалось множество дверей, поворотов, закоулков и ступенек вверх, а потом вниз.
Федор Тучков шел следом за Мариной, смотрел ей в затылок и мрачно думал о том, как утром держал ее за шею.
Он не хотел ничего затягивать и понятия не имел, как это можно сделать, «не затягивая».
Если он все правильно понимает, ему придется сначала лет пять за ней ухаживать, потом еще несколько лет проверять свои чувства, а потом, ближе к пенсии, купить лютики и отправиться к ее маме с папой с предложением руки и сердца. Мама с папой, разумеется, откажут под тем предлогом, что соискатель еще слишком молод и неопытен.
Такой план ему вовсе не подходил. Лучше всего было бы остаться сейчас в ее номере, с распахнутой «в лето» балконной дверью, в ее постели, или на диване, или неважно где! В первый раз все будет очень быстро – вряд ли он сможет продемонстрировать чудеса выносливости и ловкости после того, как поцеловал ее в бассейне и узнал, как она пахнет, дышит и двигается. Во второй – это будет медленно и со вкусом. В третий – как придется.
Возле распахнутой в коридор, а не «в лето» двери старшей медсестры, где на стульчиках, как правило, сидели несколько пенсионеров, Марина вдруг стала хромать и хвататься за коленку. Федор Тучков к такому повороту событий не был готов.
– Что такое?!
