– Я давно вас жду! Что это вы так долго?
– Давайте пройдем, Софья Захаровна. Мне все равно придется задать вам несколько вопросов.
Она молча прошла и села на стул как-то так, что стало понятно – она здесь уже не хозяйка и не должна сидеть на этом стуле, таком привычном, знакомом, домашнем!.. Мир вокруг больше не принадлежит ей, она отделена от него невидимым магическим кругом, и ничего нельзя изменить.
Все окна в квартире были закрыты и тщательно задернуты плотные шторы, Мишаков первым делом включил в комнате свет.
Маня прошла следом и осталась возле пузатого буфета с выпуклыми дверцами. Видно было, что ей нестерпимо жалко старуху и очень хочется отдернуть шторы, впустить воздух, солнце, запах мокрого горячего асфальта, на который льют воду веселые оранжевые машины!
Капитан ее уже не гнал и даже не собирался. Сегодняшний детектив никак не мог обойтись без Мани, и капитан тоже не мог.
Ничего не поделаешь. Так получилось.
– Где ваши подельники? – спросил он у писательницы.
– А?..
– Где эти ваши? Программист и Катя? Они же следом ехали.
Маня махнула рукой.
– Я дала Катьке ключи от своей квартиры. Велела пить чай и ждать нас.
«Ждать нас» – хорошее выражение, подумал капитан, просто отличное. Только жаль, никакого отношения к нам не имеет!
Он достал из дерматиновой папки блокнот и ручку, опять мельком глянув на паспорта, и попросил тяжело молчавшую старуху:
– Расскажите.
Она шевельнулась на уже чужом стуле возле чужого стола с плюшевой скатертью и пожевала губами.
– Нечего мне рассказывать! Я вышла ночью на улицу, увидела у нас в подъезде чужого человека. Как есть вор и бандит! Теперь кругом одни воры и бандиты. Я испугалась, подумала, он грабить нас пришел, и по голове-то и дала как следует.
Сергей Мишаков, приготовившийся писать, задумчиво пощелкал ручкой, потом аккуратно положил ее на стол, а рядом пристроил блокнот.
– Так. А зачем вы вышли ночью на улицу? Погулять?
Софья Захаровна покосилась на него. Руки, сложенные на коленях, шевельнулись. Маня, привалившаяся спиной к буфету, по-гусиному вытянула шею.
– Мне не спалось, – сказала старуха сердито. – Экие глупости вы спрашиваете! Старые люди всегда плохо спят.
– Чем вы его ударили?
Она удивилась.
– Ломом. Он у нас в простеночке стоит, мы им дверь всегда подпираем, чтоб не закрывалась, когда подъезд проветривается.
– Куда вы его потом дели?
– С собой забрала.
Капитан вытаращил глаза, а Маня шумно перевела дыхание.
– Как забрали?! Куда?
– Сюда. – Софья Захаровна поднялась и мимо капитана прошествовала в прихожую. На ногах у нее были войлочные боты с резиновой подошвой. Чтоб в тюрьме ходить удобно!
Через секунду она вернулась.
– Вот он.
Лом был старый, ржавый, кое-где покривившийся от времени и тяжелой работы. Мишаков принял лом, оглядел и прислонил к стене. Вся стена была увешана фотографиями, и он не стал возвращаться за стол, а почему-то принялся рассматривать их, как гость в ожидании, когда его позовут к обеду. На орудие убийства он не обращал никакого внимания.
Молчание затянулось. Что-то потрескивало в лампочке, как будто таракан шуршал, а с улицы не доносилось ни звука.
...Вот ведь умели строить, вдруг удивился капитан. Стоит окна закрыть, и тишина, как на кладбище!
– Ну, а потом я испугалась, – не выдержала старуха, – и вам на Машеньку наговорила. Никого я не видала, никто под липами не курил.
– Поня-а-атно, – протянул капитан.
Время текло, в лампочке потрескивало, старуха маетно вздыхала на стуле, а Маню совсем не было слышно и, кажется, даже не видно, хотя она не пряталась.
Мишаков досмотрел фотографии, повернулся и сказал громко:
– Софья Захаровна! А, Софья Захаровна!
Старуха взглянула на него.
– Чего вы мне голову морочите, а? От работы отрываете! Нехорошо, Софья Захаровна! Правоохранительные органы стоят на страже законности и порядка, а вы мешаете! Ай-ай-ай, как нехорошо, как стыдно!
– Ничего не стыдно, – пробормотала старуха, и тяжелые щеки с глубокими, длинными морщинами вдруг сделались бурыми, – и ничего я вам не морочу, а говорю как есть! Все как на духу!..
– Собаку куда дели?
– А?!
– Собака ваша где?
– Сестра взяла. А как же? Что же я его, усыпить должна, что ли?! Он ведь без меня пропадет совсем!
– Вы сестре сказали, что человека убили? И что вас в тюрьму посадят? Сказали?
– Да что вы спрашиваете не по делу! Вы по делу спрашивайте!
– Я и спрашиваю! В котором часу вы вышли на улицу?
– Не помню. Что это, я должна каждую минуту на часы глядеть, что ли? Ночь была, темно уже! А в час или в три, мне неведомо!
– Мимо вас прошел человек. Вы его прекрасно знаете! – Капитан поднял палец, как будто собирался им погрозить. – И не врать! Конечно, знаете! Вы всю жизнь в этом подъезде прожили, а он всю жизнь сюда ходит! Вы вошли в подъезд следом и ударили его по голове, да еще так, что он сразу умер. Зачем? Я вас спрашиваю! Отвечайте!
Старуха беспомощно смотрела на него:
– Так я же объясняю... Я подумала, он грабитель и пришел грабить... а я дверь в квартиру не заперла... испугалась и... И не признала его, темно было, говорю вам.
– Не было темно, – прогремел капитан. – Что вы опять врете?! В подъезде у вас везде свет, и на улице лампочка горит, я проверял, с ней все в порядке. И ключи у вас все время в кармане халата были, я еще утром видел! Они всегда при вас, а дверь вы не закрыли, несмотря на то что сейчас кругом одни воры и бандиты!
– Я убила, – твердо сказала Софья Захаровна. – Вы как хотите там, а убила его я. Забирайте меня.
– Да! – согласился Мишаков с мстительным видом. – Щас!.. Кто приходил к вам сегодня утром? Увидел меня и бросился бежать? Я побежал за ним и не догнал! Между прочим, – вдруг добавил он, – я бы догнал, если б вы на меня не бросились и за руки не хватали. Кто это был?
– Я не знаю, никого не было, – забормотала старуха, – и ничего я вас не хватала, просто дверь когда открылась, а за ней стоял кто-то, я закричала, а ночью никто ко мне не приходил, богом клянусь, что я, молодая, чтоб ко мне по ночам шастали...
Тут вдруг одновременно грянул дверной звонок и раздался жуткий грохот. Маня Поливанова моментально из невидимой стала видимой, кинулась к старухе, покачнувшейся на стуле, и поддержала ее. Мишаков оглянулся с изумлением, и в комнату головой вперед ввалился парень.
– Булка! – заорал он на Софью Захаровну. – Ты че?! Ты че надумала?!
