Маша молчала. Считала до десяти.
Она дошла до трех, когда он схватил ее за волосы и сильно дернул. Кожу на голове как будто обожгло, к глазам подкатилось что-то твердое, непохожее на слезы, а он все рвал и рвал волосы, выкручивал их, и она заскулила, тоненько, по-собачьи.
– Давай-давай! – одобрил Витек. – Я еще только начал!
И опять он не бил ее, как в кино.
Под волосами, сзади, он сдавил ей шею, и она стала задыхаться, хрипеть и повалилась, как тогда, лицом вперед, и рухнула на содранные колени, и боль палкой проткнула ее насквозь – началась в коленях и вышла в глазах.
– Тебе сказали тихо сидеть? Сказали. Тебе сказали не рыпаться? Так чего ты рыпаисси, сучка безмозглая?! Подожди, придет время, я тебя еще не так… пощупаю! Ты думаешь, мы тут с тобой станем шутки шутить? Приседания китайские разводить?
Его пятерня впечаталась ей в лоб, толстые пальцы полезли в глаза и стали давить. Она вырывалась и мотала головой, но коленом он прижал ей спину, сунул голову – или то, что осталось от головы – виском в стену и все давил и давил на глаза.
Все стало оранжевым, потом красным, потом черным.
Мир вокруг исчез.
– Ну все!.. – велел кто-то очень далеко, звук шел волнами, то громче, то тише. – Да отпусти ты ее, успеешь еще! Хозяин сказал, чтоб никаких следов! На вот лучше, привяжи ее! Слышь, Витек, твою мать!
Чугунные раскаленные прутья выскочили из глаз, и глаза вытекли двумя тонкими струйками. Струйки капали ей на рубаху, и там, куда они попадали, становилось мокро, а потом она поняла, что течет не из глаз. Течет изо рта.
– Фу, зараза! – сказал Витек и вытер руку о ее волосы. – Все изгваздала!
Руки сами собой взметнулись вверх, потом неудобно и больно заломились за спину, запястья сильно обожгло, как будто ножом проехались, и от этой мгновенной острой боли к ней вдруг вернулось зрение.
Глаза были целы.
– Прозрела, сука? – спросил Витек весело. – Ну и радуйся. Все равно я тебе глаза выдавлю! Ты жди.
Архипов всласть поругался с Женей Ряпкиным, основным идеологом программы «С-14», которая ни к черту не годилась, и они оба – начальник и подчиненный – об этом отлично знали, но у них были разные цели.
У Жени – запудрить шефу мозги.
У шефа, наоборот, прочистить Женины.
Правда была на стороне Архипова, поэтому Женя примерно через полчаса стал сдавать позиции и сдавал их последовательно, одну за одной.
Когда от позиций камня на камне не осталось, Архипов Женю выставил и стал звонить в Дубну, в высокотехнологичную и еще более высокоумную компанию, которой нерадивый Ряпкин всучил свое детище. В Дубне все возмущались, и Архипов довольно долго извинялся и брал вину на себя.
Это называлось «разруливать».
Высокоумная компания была их давним и проверенным клиентом, поэтому Архипов «разрулил» довольно быстро.
После чего выпил стакан воды – французской минеральной – и посмотрел на телефон.
Кажется, сегодня ему позвонили все, кроме премьер-министра Украины. И еще Маши Тюриной, которая так и не перезвонила.
Катя сказала – она сильно нервничала.
Невозможно придумать ничего глупее, чем то, что Архипов придумал, но отделаться от этой мысли он больше не мог.
Ее держат в заложниках, бьют и насилуют. Она сумела ему позвонить – только один раз, а его, как назло, в это время не было на работе. И теперь за этот звонок ее убили.
«Ее не могли убить», – уговаривал он себя. Всем известно про курицу, несущую золотые яйца. Пока Маша Тюрина эта самая курица, убивать ее никто не станет.
С яйцами дело обстояло сложнее.
Сегодня в четыре часа он должен «зафиксировать» передачу квартиры ей. Пожалуй, у него не выйдет просто перевести стрелки на себя – ее утренний звонок все изменил.
Вряд ли они знают, что она так с ним и не поговорила.
Если думают, что поговорила, значит, могут решить – она о чем-то его предупредила.
Если она его предупредила, значит, в этой игре он перестает быть «болваном» – благородным Робин Гудом, который возвращает сироте ее собственность, а дальнейшие разборки сироты с организацией «Путь к радости» не имеют к нему никакого отношения.
Если он перестает быть «болваном», то вся игра меняется.
Была в дурака. Стала в покер.
И сдает в данный момент Архипов.