Она была почему-то внутри зеркала, а вовсе не на пятачке перед метро. Он посмотрел на пятачок, а потом опять в зеркало, боясь ошибиться.
Она была там. Он плохо ее видел, потому что их разделяло два слоя толстого автомобильного стекла – три, если считать зеркало.
Маша Тюрина сидела на заднем сиденье «Мерседеса».
Впереди находился только водитель, а сзади Маша и еще двое. Архипов их почти не разглядел.
Он оглянулся и посмотрел просто так, без зеркала.
Да, точно, она. Очень близко. Передний бампер «Мерседеса» почти упирается в его машину. Точнее, в машину Расула Магомедова. Значит, «Мерседес». Чей же? Добромира Безсмертного, или госпожи Ставской, или господина с дивной фамилией Ослов?
Архипов как-то не подготовился к тому, что ему предстоит «борьба умов» с владельцами «Мерседесов».
Он приподнялся на сиденье, посмотрел и записал на бумажке номер – просто так, на всякий случай. Вдруг у его напарника есть не только коды доступа к базе данных налоговой полиции, но еще и к базам ГАИ.
Маша сидела совершенно неподвижно и как-то так, что сразу становилось ясно, что она в «Мерседесе» не хозяйка и не гостья, а пленница, и сидеть в нем ей вовсе не хочется.
Значит, «ферт в плаще» и второй, взявшийся «как из-под земли», действительно уволокли ее против воли. Прав был брат Макс.
Хорошо хоть так. Спасибо и на этом.
Неизвестно, кого и за что благодарил Владимир Петрович, – то ли «фертов», то ли невезучую Машу, но, пока думал об этом, в «Мерседесе» произошло движение.
Маша сидела все так же скованно и безучастно, зато двое других стали активно говорить что-то друг другу и ей и показывать на пятачок перед метро. Видел Архипов плохо.
Тогда, тихо ругаясь и придерживая рукой спину, он полез на заднее сиденье. Лез долго и трудно – наверное, «Мицубиси» раскачивалась и подпрыгивала на широких колесах.
Вся надежда на тонированные стекла. Лучше бы они были свинцовые.
Он перелез и стал коленями на широкое кожаное сиденье, как малыш, которому интересно и весело смотреть в заднее стекло, почти прижавшись носом.
Архипову было не весело.
В «Мерседесе» ждали еще минут пять. Женщина барабанила по переднему креслу, мужчина что-то говорил в телефон. Водитель смотрел в окно.
Владимир Петрович не мог рассмотреть ни синяков, ни царапин, но был уверен, что все есть – и синяки, и царапины, и ссадины, и, может, даже выбитые зубы.
Или они ребята интеллигентные, больно не дерутся?
Архипов рассматривал Машу со слезливой жалостью, для которой лучше всего подошли бы слова: «И-и, милая ты моя, да как же оно вышло-то, так нескладно?!» И тут вдруг она шевельнулась. Архипов забыл все слова.
Она шевельнулась, подняла голову и посмотрела прямо на него. Он даже отшатнулся немного, подался назад.
Она не может тебя видеть. Ты же сажал в машину ее брата и обходил со всех сторон. Ничего не было видно, и сейчас не видно ничего.
Ничего.
Маша Тюрина с заднего сиденья «Мерседеса» смотрела ему прямо в лицо.
– Ты что? – тихо спросил Архипов. – Видишь меня?
И тут она улыбнулась.
Архипов растерянно улыбнулся в ответ.
Тот, что с телефоном, сунул ей в руку трубку. Она послушно поднесла ее к уху и опустила глаза.
Архипов перевел дыхание и посмотрел на часы.
Десять минут пятого.
Они не видят его и звонят ему в офис. Там Катя, она сейчас скажет, что он уехал на встречу, и продиктует номер его мобильного.
Он снял с вешалки пиджак и достал из кармана телефон. И посмотрел на него.
Телефон зазвонил через две минуты. Номер опять не определился. «Вызов №1» – высветилось в окошке.
– Да, – помедлив, произнес Архипов и через стекло посмотрел на Машу.
– Владимир Петрович? – бодро спросила она. Архипов видел, как шевелятся ее губы.
– Мария Викторовна?
Мужчина на заднем сиденье сунулся прямо ей в лицо. Женщина тоже придвинулась.
– Владимир Петрович, мы договаривались встретиться, вы обо мне забыли?
