прикидываться Терминатором было страшно.
В этой части поединка, где требовалось играть в «гляделки», в «молчанку», в «кто кого пересидит» он чувствовал себя легко и свободно, как студент-отличник перед сдачей любимого предмета. И ему было не страшно.
Он подогнал машину к самому крыльцу, чуть не воткнув рылом в клумбу.
Сзади, от ворот, поспешал тот самый человек. Фонарь светил ему в спину. Изломанная тень, похожая на стрекозиную, ползла по стене красного и розового дома.
Архипов вылез из машины и открыл дверь Тинто Брассу.
Тинто выпрыгнул. «Хонда» качнулась. Человек остановился в отдалении и взялся за ствол ближайшей сосны.
– Не бойтесь! – прокричал Архипов с громким добродушием, так, чтобы его обязательно услышали в доме. – Это моя собака! Тинто, ко мне!
Держа руку на мощном загривке, Архипов обошел машину и помог выбраться Маше Тюриной.
– Вот и Мария Викторовна! – провозгласил он. – Вы с ней, кажется, сегодня виделись!
– Что вам нужно? – спросил человек в отдалении.
Архипов немедленно повернулся к нему спиной.
– Пошли, – сказал он Марии Викторовне и обнял ее за плечи, – поищем Анатолия Петровича, житомирской национальности, бывшего учителя географии. Ох, я и забыл совсем…
Тут он проворно выволок из салона Витька и даже поставил его на ноги.
– Тинто, вперед!
– Что вам надо?! – крикнул человек. – Я сейчас позвоню, и…
– Ну да, ну да, – морщась, согласился Архипов. – Пошли, ребята.
Крылечко было невысоким, как в хате, – три ступеньки, и вот вам дом. Двери распахивались прямо в «залу» – большое помещение с коврами, брудастыми креслами, светильниками в виде канделябров и картинами на стенах. Рамы у картин золотые, с завитушками, гроздьями, листьями – загляденье! Картины внутри рам – никакие. Из потолка торчала люстра мозельского стекла – богатая люстра!
– Всем добрый вечер, – поздоровался Архипов, – кого не видел, конечно.
В центре комнаты, непосредственно под богатой люстрой, сидел Добромир, причем видно было, что в кресло он плюхнулся только что, да и приволок его от стены тоже три секунды назад. Он трудно дышал и делал равнодушное лицо.
В некотором отдалении, у «столика с напитками», стояла женщина в сером офисном брючном костюме. В руке она держала стакан. Она выглядела спокойней, но тоже было понятно, что стакан схватила только что.
«Декорацию они соорудили быстро. Молодцы, – оценил Архипов. – Особенно уместна дама у столика. Как в первоклассном кино».
– Кто вы и что вам нужно? – спросил Добромир – Анатолий Петрович.
Архипов вместо ответа выудил из-за спины Витька, связанного полотенцами.
– Это ваше? – спросил он у Добромира. – Если ваше, забирайте.
Анатолий Петрович переглянулся с дамой у столика, очень коротко.
– Мы не понимаем, что вам нужно.
Это сказала дама.
– Ну, конечно, вы не понимаете, – успокоил ее Архипов. – Это вы потому не понимаете, что я вам пока ничего не объяснил. Сейчас я объясню, и вы поймете!
Лет в четырнадцать он прочитал «Театр» Сомерсета Моэма. Бабушка была убеждена, что русскую литературу следует осваивать, только познакомившись с английской. Вот он и знакомился – отчасти с удовольствием, отчасти из-под палки. Великая Джулия Ламберт, в два счета победившая молодую соперницу, – вот кто ему нравился.
И про паузу, которую надо уметь держать, он помнил оттуда, и про то, как можно заставить партнеров и противников играть на тебя.
Архипов сделал в точности так, как сделала бы великая Джулия.
Бросив Витька посреди «залы», с Тинто в одной руке и Марией Викторовной в другой, он обошел кресло, которое занимал «просветленный», зашел ему за спину и сел. И Машу усадил. А Тинто сам уселся.
Режиссерский замысел был сломан с первых секунд шоу.
Теперь для того, чтобы разговаривать с Архиповым, Добромиру придется или выглядывать из кресла и смотреть назад, или разворачивать его в другую сторону.
– Развяжи его, – велел Добромир женщине у столика и кивнул на Витька.
Архипову стало любопытно, как он выйдет из положения с креслом.
В дверях «залы» показался тот самый, что хватался за сосну, завидев Тинто Брасса.
– Вызвал, – быстро сообщил он Добромиру.
Тот поднялся, в сторону Архипова не взглянул и пошел к столику с напитками – вышел из положения! Дама развязывала Витька, который хмуро молчал.
