– А требования? Какие требования выдвигают бандиты, Максим?
– Об этом тоже ничего пока… не известно, как и о том, будет ли предпринят штурм здания, или спецслужбы позволят террористам покинуть его. Отсюда само здание мы не видим, видна только стоянка и…
Камера мазнула по кустам и углам домов, по голым веткам деревьев, уткнулась в грязный ряд далеких машин, и Сергей увидел красный «Фиат».
Красный «Фиат», принадлежавший его жене.
Все, почему-то подумал он, и это слово колокольным звоном ударило в виски и в уши. Все.
Она там.
Он прибавил громкость так, что голос корреспондента загремел в тесном кабинете, и секретарша сильно вздрогнула на своем стуле.
– …тоже ничего нельзя сказать, хотя нам только что сообщили, что руководитель Центра общественных связей ФСБ должен через несколько минут сообщить журналистам…
Контролируя непослушные пальцы, Сергей набрал номер. Нужно было что-то делать с собой, и он стал считать вдохи и выдохи.
Раз, два. Три, четыре. Пять, шесть. Семь, восемь.
– Машину, – сказал он в толстую несчастную секретарскую спину. Внезапно он забыл, как ее зовут, – отправьте машину прямо сейчас.
– Куда, Сергей Константинович?
Три, четыре. Семь, восемь. Пять, шесть.
Голос Киры сказал ему в ухо, что ее сейчас нет дома, и предложил оставить сообщение.
– Тим, – позвал Сергей, – Тим, это я. Трубку возьми. Возьми сейчас же трубку!
Он сбивался со своего идиотского счета и начинал считать сначала.
Сына не было дома, и Сергей даже представить себе не мог, где он может быть и что он станет делать, когда… когда узнает. Он посмотрел на часы, чтобы понять, в школе он или уроки кончились, и потом оказалось, что так и не понял.
Нужно ехать, сказал он себе. Нужно ехать.
– Куда машину, Сергей Константинович? – спросила секретарша, но он ничего не знал про машину.
Как только он положил трубку, телефон вдруг бешено зазвонил – его личная линия, – и в приемной зазвонил, и в кармане у него затрясся мобильный, настроенный на «режим вибрации».
Секретарша кинулась в приемную, а он выхватил мобильный. Может быть, Тим догадался позвонить.
Звонила мать.
– Сережка!
– Да, – проскрежетал он, – да, я знаю.
– Папа сказал, что он сейчас за тобой заедет и вы вместе… Ты где, Сережка?
– На работе.
Странно, что она не понимала, что он не может говорить. Совсем не может.
– Сережа, я тебя прошу, я тебя умоляю, один никуда не езди в таком состоянии! Сейчас приедет папа! Он уже выехал, он с тобой поедет! Может, она где-то задержалась и не пришла на работу! Ты ей звонил?
– Нет.
– Не звонил?!
– Она пришла на работу, мама. Там ее машина, я видел.
– Ну и что машина, подумаешь, машина! – заспешила мать, и Сергей снова начал считать.
Раз, два. Три, четыре. Семь, восемь. Нет, как-то еще.
– Позвони ей, Сережа!
Он не мог сказать, что боится звонить. Боится так, как никогда еще ничего в жизни не боялся.
– Мама, – выговорил он, – если я найду Тима, вы его заберете. Верни отца домой, пусть он едет к школе и заберет Тима. Поняла? Прямо сейчас.
– Сережка, ты один не…
– Мама, ты поняла меня?
Что-то мешало ему, лезло в голову, и он вдруг понял, что это звонит телефон у него на столе. Он швырнул мобильную трубку, не дослушав мать, и схватил другую.
Там тоже кто-то что-то говорил, но он перестал слушать, как только понял, что это не его сын.
В приемной громко разговаривали, он морщился как от зубной боли – разговоры ему мешали. Ему всегда мешали разговоры, он привык работать в тишине, и никто не смел в середине дня орать у него в приемной, а сейчас орали, как будто имели на это право, а он из-за этого никак не мог вспомнить, что ему нужно,
