какой-то другой секретарши! Какая разница, с ней или с другой!»
Вот Лазарь, а? Привел ее в состояние душевного трепета, да еще перед самым визитом на «шестой этаж», в логово льва, царя зверей!
Когда Маша вбежала в приемную Маркова, Родионов ее уже покидал, и вид у него был очень недовольный.
– Маш, ты поговори с ним побыстрее и приходи, – распорядился он. – У нас серьезные изменения в программе.
Маша затормозила возле него, как кот возле миски со сметаной из мультфильма «Том и Джерри» – так, что из-под туфель пошел дым.
– Мне и Весник толковал про какие-то изменения. Случилось что-то, Дмитрий Андреевич?
Родионов хмуро глянул в сторону Кати, которая за своей конторкой негромко разговаривала по телефону и не обращала на великого писателя и его помощницу никакого внимания.
Молодец Марков. Он брал на работу исключительно профессионалов, и не только на большие должности, но и в секретари!..
– Откуда-то взялся Тимофей Кольцов, – проинформировал он. – И какие-то будущие украинские президенты.
– Кто?!
– Мы с ними встречаемся в Киеве, и мне все это очень не нравится, – заключил он. – Давай быстрей. Нам надо это обсудить!
– Обсудить все мы сможем только дома, – сказала Маша. – Здесь… негде.
У них был корпоративный закон – на двоих.
Он формулировался примерно так: мы всегда воюем на одной стороне. Издатели, журналисты, пиарщики могут быть попеременно то на нашей, то на противоположной, но мы – ты и я – всегда по одну сторону линии фронта. В этом весь смысл нашей совместной работы. Никакого другого смысла нет. Если исключить эту «фронтовую» составляющую, получится, что ты – просто хороший работник, а я хороший работодатель. А работников и работодателей полно, и среди них попадаются неплохие. Можно сколько угодно складывать их вместе в разных вариантах, но из них никогда не получится… боевая единица.
Из Маши Вепренцевой и Дмитрия Родионова получилась.
Поначалу Маша радовалась и недоумевала, почему великий так ей доверяет, а потом поняла – доверяет, потому что ему так удобно. Он выбрал ее совершенно рационально и расчетливо, и нет в его доверии ничего личного. Ничего… угрожающего, как это называл Лазарь.
Они делились друг с другом сомнениями, придумывали стратегии, обсуждали дела издательства и предложения журналистов – вдвоем. Потом принималось решение, которого придерживались оба – и он, и она, хотя это величины несравнимые, разнокалиберные – великий писатель и какая-то там секретарша!
Обсудить – означало переговорить без свидетелей и выстроить какую-то линию поведения, как всегда, одну на двоих.
В стенах издательства так поговорить было нельзя.
В нагрудном кармане его просторной летней рубахи зазвонил мобильный телефон, и Маша помедлила возле Родионова – если звонок неизвестно от кого, отвечать он не станет, сунет трубку ей.
Он посмотрел на номер и нажал кнопку:
– Да. Привет.
Маша все медлила. Он покосился на нее и махнул ей рукой, чтобы шла по своим делам.
Все ясно. Звонок личный, ее вмешательство не требуется.
У нее моментально испортилось настроение. Как будто столбик термометра упал сразу на несколько десятков градусов.
Было жаркое лето, грянула холодная зима. Ромашки спрятались, поникли лютики.
– Да, сейчас занят. Нет, я сам тебе перезвоню.
Он никогда не разговаривал о личном при ней – не из деликатности чрезмерной, а все потому же, почему и служебных романов не признавал. На работе только работа, все, что не работа, – только после и не имеет отношения «к персоналу».
«Персоналом» была Маша Вепренцева.
«Я должна его разлюбить, – подумала она мрачно. – Вот просто взять и разлюбить. Сегодня же. Сегодня я его разлюблю. Я не хочу терзаться и мучиться и все время мучаюсь и терзаюсь!..»
– Маша, что ты застыла?! Давай, давай, шевелись, тебя Марков ждет, нам надо к Веснику и еще поговорить!
Она сосредоточенно кивнула и повернула за угол. Родионов вызвал лифт.
Конечно, он ничего не понял. Машино лицо, моментально ставшее расстроенным, он заметил и решил, что у нее живот болит. Или из-за того полоумного переживает. Немного вроде успокоилась, а теперь вот опять начала.
Если бы кто-нибудь сказал ему, что Маша переживает из-за того, что вот сейчас по телефону ему позвонила любимая и она поняла, что это его любимая, и из-за этого расстроилась, он бы с чувством покрутил пальцем у виска.
Быть такого не может. Маша Вепренцева здравомыслящая и… нормальная. Уж он-то, Дмитрий Родионов, знает это точно!..
