преимущество. Я точно знал, что не делал ничего из того, что опубликовала газета «Время, вперед!». – Он слегка улыбнулся, по всему залу опять полыхнули вспышки. – Я не могу посвящать общественность в тонкости своего частного расследования, скажу только, что я нашел свидетеля, вернее, свидетельницу, чьи показания убедили… моих коллег в том, что господин Барышев просто пытался использовать юридическую службу и меня в личных целях. Кстати сказать, к тому времени, когда я ее нашел, наша служба безопасности уже установила, что цепочку организовал именно Барышев. Все документы, как только что заявил Тимофей Ильич, переданы в Генеральную прокуратуру.
– Владимир Дмитриев, «Аргументы и факты». Господин Шубин, имеет ли отношение к этому делу внезапная смерть одного из ведущих обозревателей газеты «Время, вперед!», Григория Распутина, а также увольнение заместителя главного редактора этой газеты Игоря Леонтьева?
– О смерти этого журналиста я слышу впервые, – ответил Шубин холодно, – впрочем, случается, что и журналисты от че го-то умирают. Верно? Что касается увольнения господина Леонтьева, то, насколько мне известно, это было сделано по решению редакционной коллегии, поскольку именно господин Леонтьев так поспешил с опубликованием совершенно не проверенного материала.
– Вы будете преследовать эту газету в судебном порядке?
На этот вопрос почему-то ответил сам Тимофей Кольцов:
– Газета принесла нам официальные извинения, которые мы приняли. Начинать процесс мы не станем. В конце концов, мы сами не сра зу разобрались в ситуации. Кроме того, у нашей юридической службы в данный момент накопилась масса дел, и добавлять к ним лишний судебный процесс нам кажется нецелесообразным.
– Господа, последний вопрос, – неожиданно включился промолчавший всю пресс-конференцию ведущий Михаил Терентьев.
– Все, – тихонько сказала Катерина Солнцева, – пошли.
Абдрашидзе кивнул, поднимаясь. Им нужно было незаметно и тихо выскользнуть из зала за несколько секунд до окончания. Батяня никогда не ждал свою команду, даже если их в самом деле задерживали непреодолимые обстоятельства.
Катерина протиснулась к маленькой боковой двери, Венедиктов делал ей знаки. Не понимая, что ему от нее нужно, она кивнула и улыбнулась. Пресс-конференция закончилась. Охрана Кольцова теснила журналистов, которые рвались к столу в надежде получить хоть самое коротенькое, но эксклюзивное интервью.
– Прямой эфир на сколько рассчитан? – спросил рядом Абдрашидзе. Через десять минут начинался прямой эфир на «Эхе Москвы», то самое эксклюзивное интервью, которое Тимофей даст Венедиктову, единственному из всех.
– Ты же знаешь, – сказала Катерина рассеянно. К ним приближался Тимофей, окруженный охраной, а журналисты уже атаковали Шубина. – Пятнадцать минут.
Они вошли в смежную комнату, и через несколько секунд туда же ввалился Кольцов со свитой.
– Как мне надоело это дело! – заревел он сердито. – Да еще прямой эфир какой-то выдумали!
– Ты молодец, – шепнула ему Катерина. Все отошли от них, они вдвоем стояли в центре магического круга, в который никто не смел вступить, – я знаю, как тебе было непросто…
– Уж это точно, – буркнул Тимофей Ильич, – а Шубин ничего… Не сдрейфил, хоть я его и пугал, когда публикацию увидел… Я думал, он хлипкий, а он ничего… Ты заметила ту девицу, с которой он тогда приехал? Ну, которая статью написала?
– Нет, – ответила удивленная Катерина. – А что, она была?
– Была, – произнес Тимофей, внезапно приходя в хорошее настроение, – и смотрела на него, как влюбленная кошка. Мне Дудников сказал, что они на почве спасения утопающих очень душевно сблизились.
Это было смешно и совсем непохоже на ее мужа. Она засмеялась и, глянув по сторонам, быстро его поцеловала.
– Ты просто старый сплетник, – сказала она Всесильному, Великому, Могучему и Ужасному Тимофею Кольцову.
– Егор Степанович, вы просили напомнить, что в четыре часа у вас совещание с начальниками отделов, а в шесть Муромцев из Министерства юстиции.
Егор с раздражением посмотрел на селектор. Зачем он собирает это совещание с начальниками отделов? О чем они будут совещаться? Хоть бы кто напомнил ему, что это за совещание такое и зачем ему понадобилось его собирать!
Он откинулся в кресле и потер глаза под очками.
– А вы не знаете… – начал он, поддавшись порыву, но остановился. Не спрашивать же в самом деле у собственной секретарши, какого черта он назначил это совещание!
– Да, Егор Степанович? – спросила секретарша из селектора таким угодливо-сладким голосом, что у него даже зубы заболели. Почему он ее не увольняет, когда она его так бесит?!
Из человеколюбия, вот почему, решил он внезапно. Побегал неделю без работы и без надежды на нормальную жизнь, вот теперь и… не увольняет.
Чтобы понять другого человека, нужно ненадолго влезть в его шкуру…
– Ничего, – буркнул он и нажал кнопку отключения громкой связи, но через несколько минут, только он вчитался в бумаги, селектор снова призывно хрюкнул, требуя его внимания. – Ну что еще?
– Егор Степанович, – проговорила секретарша виновато, – я забыла сказать… Из приемной Тимофея Ильича сообщили, что он улетает не в понедельник, а вечером в четверг, и вы соответственно тоже…
– Замечательно, – пробормотал Егор, – узнайте хоть, какая там погода в этой Женеве.
– Хорошо, Егор Степанович, – быстро ответила секретарша и отключилась.
