– Добрый день, господа и дамы, – сказал он немыслимым низким голосом, который идеально подходил ему и делал все, что он говорил, необыкновенно внушительным. – Моя пресс-служба настояла на сегодняшней пресс-конференции, и я… гм… рад возможности вновь увидеться с вами.
По залу прошел некоторый шум. Это прозвучало примерно как «чтоб вы все провалились, проклятые, но раз надо, я готов потратить на вас немного своего драгоценного времени».
– Я не сторонник вынесения сора из избы, – продолжил Тимофей Ильич, – но в данном случае я, кажется, остался в одиночестве. Мы решили дать официальные объяснения по поводу скандала, который, как всем вам хорошо известно, произошел в нашей корпорации. Мы свели ущерб к минимуму и считаем, что сегодняшняя пресс-конференция поставит точку во всем этом деле.
Он обвел зал тяжелым взглядом. Взгляд Тимофея Кольцова человек неподготовленный вынести не мог, поэтому большинство присутствующих как по команде опустили глаза. Тимофей Ильич усмехнулся.
– Несколько месяцев назад один из моих заместителей, человек очень близкий и доверенный, начал большую игру. – Катерина придумала эту «большую игру» вчера, когда писала ему речь, и Тимофею было приятно произнести это, потому что напоминало о Катерине.
Вообще сегодняшнее представление не особенно его интересовало. Он уже принял меры, перешагнул через все случившееся и пошел дальше, но Катерина настаивала на какой-то там гласности и открытости, и он согласился. Хрен с ней, пусть будет открытость, если Катерине так хочется.
– Игра заключалась в том, что часть сырья, которое поступает на наши производства, по нашим же каналам стала уходить за границу. В ноябре совет директоров освободил от занимаемой должности господина Долголенко, тогдашнего генерального директора завода «Янтарь», который, по нашим сведениям, был задействован в цепочке. – Тимофей снова посмотрел в зал. Журналисты сидели, не шелохнувшись, вытянув в его сторону напряженные руки с диктофонами, как палестинские нищие. Почему-то именно палестинских нищих Тимофей особенно не любил. Камеры работали. Тимофей видел их красные злые глаза. Еще бы, такие откровения!..
– В декабре наша служба безопасности выявила организатора цепочки. Как вы все знаете, им оказался мой заместитель господин Барышев. Николай Николаевич. – Голос немножко подвел его в самый неподходящий момент, странно дрогнул. Ей-богу, Тимофей предпочел бы, чтобы это был Шубин, а не Коля Барышев, вместе с которым они начинали столько лет назад!.. – Мы собрали необходимые документы и передали де ло в Генеральную прокуратуру. Вчера господин Барышев был взят под стражу. Вот, собственно, и вся история. Можете задавать вопросы.
Первым, по неписаному, но никогда не нарушаемому закону спрашивал лохматый и насмешливый Венедиктов, главный начальник «Эха Москвы». Тимофей давно его знал, относился к нему хорошо и отчасти уважал, в отличие от всей остальной журналистской братии, которую он презирал и даже не давал себе труда скрывать это.
– Тимофей Ильич, – сказал Венедиктов таким тоном, как будто он знал в сто раз больше, чем все остальные, вместе взятые, – это совершенно уникальный случай, когда коммерческая структура такого уровня, как холдинг «Янтарь», обращается в правоохранительные органы, а не разбирается с предателем по-своему, по-отечески. В чем тут дело?
– Времена меняются, Алексей, – ответил Тимофей Ильич, смеясь глазами, – и мы меняемся вместе с ними…
– Газета «Время, вперед!» опубликовала материал, где в хищениях обвинялся совершенно другой ваш заместитель, Егор Шубин. Это оказалось просто газетной «уткой»?
– Это было частью большой игры, которую затеял господин Барышев. – Тимофей больше не спотыкался на его фамилии. – А ваши коллеги информацию как следует не проверили. Это с вами часто бывает, правда?
Зал снова несколько дрогнул.
– Тимофей Ильич, Андрей Самокатов, программа «Вести», Российское телевидение. Какие именно документы были отправлены в Генеральную прокуратуру и как вам удалось доказать причастность Барышева к вывозу сырья?
– Я ничего никому не доказывал, – заявил Тимофей Ильич как-то так, что моментально стало понятно, что вопрос глупый. – Документы готовили наша служба безопасности и юридическая служба, которые по роду работы оказались задействованы больше всего. Я уверен, что Генеральный прокурор обнародует эти документы, когда сочтет необходимым. На данном этапе меня это совершенно не касается. Обе эти службы действовали профессионально и толково. Я рад, что со мной работают профессионалы.
– Вы восстановили на работе господина Шубина. Означает ли это, что вы снова полностью ему доверяете?
– Означает, – сказал Тимофей. – Господину Шубину пришлось пережить несколько неприятных моментов, но сейчас наши с ним разногласия полностью улажены. Впрочем, вы можете сами спросить у него. Егор Степанович!
Шубин молча кивнул и стоически терпел, пока на него наводили камеры и вспышки полыхали в лицо. Вид у него был самоуверенный и холодный, и ничуть не было похоже, что ему «пришлось пережить несколько неприятных моментов».
– Батяня-то наш вон как говорить научился, – сказал Игорь Абдрашидзе на ухо Катерине Солнцевой, Тимофеевой жене.
– Оратор, – согласилась Катерина весело. Им стоило немалых усилий уговорить Тимофея на эту пресс- конференцию, и она была очень собой довольна. Пока все шло хорошо, и если так пойдет и дальше, пожалуй, они даже смогут втолковать Тимофею, что корпоративной культурой пренебрегать не стоит.
Катерина была страшно горда, что у нее такой муж.
– Марк Штерн, радио «Свобода». Господин Шубин, как вам удалось доказать свою непричастность к скандалу, ведь документы, опубликованные в прессе, недвусмысленно указывали на то, что за всем этим стоите именно вы?
Шубин помедлил с ответом, глядя в переполненный зал.
– Как вы прекрасно понимаете, я был очень заинтересован в том, чтобы представить такие доказательства, – начал он. – Это оказалось не просто. Правда, у меня все время имелось одно важное
