«Когда у меня будет ребенок, Шубин купит ему самую шикарную английскую коляску, похожую на карету для Золушки, и будет скулить от счастья и беспокойства, и носиться со мной, и баловать меня, и угождать мне, и искать няньку с гарвардским образованием, и я тогда совершенно разбалуюсь и потеряю человеческий облик».
Лидия вытерла лоб. Оказывается, в этой машине не просто тепло. В ней чудовищно жарко. Так жарко, что невозможно дышать. А окно открыть нельзя. Шубин запретил.
«До чего я там досчитала? До сорока пяти?
Может, приемник включить? Шубин же не запретил включать приемник!»
Она потянулась к приемнику, и тут на голову ей обрушился телефонный звонок.
Он был настойчивый и громкий, как глас судьбы, которой надоело, что они все время от нее убегают.
Мокрой от пота рукой Лидия полезла в карман и вытащила телефон, отчаянно надеясь, что она ошиблась, что он не звонит. Он звонил. Он прямо разрывался от звона.
– Да, – сказала она мертвым голосом, совершенно уверенная, что это конец. – Слушаю.
– Лидия, – проговорил в телефоне растерянный, странно знакомый бас. – Это Дима Шубин. Ты меня слышишь?
– Дима, – повторила Лидия тупо. – Дима?!
– Да, – ответил он смущенно. – Это я. Ты прости, что я звоню, но мы с дедом решили…
– Что случилось?! – заорала она, крепче прижимая трубку к уху, которая скользила в мокрых пальцах. – Вас похитили? Вам угрожают?! Где вы, Димка?!
– Мы дома, – сказал он с некоторым удивлением. – Я собирался в институт, но решил, что еще день прогуляю… Егор с тобой?
– Нет, то есть да. То есть он со мной, но сейчас вышел из машины. – Язык заплетался, в животе стало горячо и больно, или это в сердце? – Что случилось, Димка? Где ты взял мой номер?!
– Передай ему, чтобы он позвонил в приемную Кольцова, – скороговоркой произнес Димка. – Оттуда уже три раза звонили. Не могут его найти. Передашь?
Мышеловка захлопнулась. Лидия слышала ее отвратительный ржавый скрежет. Она захлопнулась и перебила хребет глупой жадной мыши.
– Да, – пообещала она. – Передам. Спасибо, Димка. – Она наклонилась вперед и прижалась лбом к передней панели.
Шубин выскочил из подъезда и не увидел Лидию в своей машине. Двигатель работал, стекла были целы, а Лидии нет.
Воздух застрял в легких, и стало невозможно дышать.
Ушла? Увели? Застрелили?
В абсолютной тишине, от которой стало больно в голове, он подошел к машине и рванул дверцу.
Она сидела на полу и смотрела прямо перед собой. Джинсовые колени были чем-то перепачканы, как будто она ползала по грязи.
– Лидия?!
Она подняла на него глаза, и он даже отступил немного – так она изменилась.
– Тебе звонили из приемной Кольцова, – выговорила она с усилием, – просили срочно связаться. Это конец, да?
Абсолютная тишина внутри его головы дала трещину, и в нее хлынул привычный шум – ровное урчание двигателя, рев машин на улице, голоса старух на соседней лавочке, крики мальчишек, гонявших шайбу на крохотном ледяном пятачке, и собственное тяжелое дыхание. Ему даже пришлось подержать голову рукой, чтобы она не лопнула.
– Когда? – спросил он спокойно. – Ко гда звонили?
– Димка сказал, что звонили уже трижды. – Сидя на полу, она протянула к нему руку, в которой был телефон. – Все? Мы проиграли?
Он сел на водительское место, вытащил телефон у нее из руки и набрал номер.
Лидия смотрела на него, не отрываясь.
– Шубин, – объявил он в трубку. – Вы просили связаться, Елена Львовна?
Он слушал совсем недолго, а потом сказал:
– Со мной еще один человек. Я могу попросить вас заказать ей пропуск? Шевелева Лидия Юрьевна. Да. Она самая. Минут через пятнадцать.
Он нажал отбой и сунул трубку под щиток. И посмотрел на Лидию.
– Они нас ждут, – объяснил он. – Садись. Нужно ехать.
Пресс-конференция началась секунда в секунду, что было редкостью для пресс-конференций. Маленький зал «Эха Москвы» ломился от журналистов и камер.
Вел пресс-конференцию бледный мужчина в дорогих очках, перед которым стояла табличка с надписью «Михаил Терентьев». Рядом с ним помещался Тимофей Ильич Кольцов, впервые за последние два месяца вышедший из подполья и появившийся перед журналистами.
По всегдашней привычке брать быка за рога Тимофей Ильич не дал ведущему даже рта раскрыть.
