– Приехал на метро, – объяснил Егор. – Ты можешь собрать его вещи?
– Подожди, Жора, я ничего не понимаю. Почему он у тебя?
– Потому что ты его выгнала, – сообщил Егор ласково. – Это неправда! – завизжала Маргарита.
Как же она не догадалась, что Димка побежит не к Егору, а к этому полоумному старику, ее папаше! А ее папаша для Егора – главный человек, главнее родной матери, мимолетно расстроилась Маргарита. Что он скажет, то Егор и сделает. Вполне может денег не дать…
– Пока, Ритуль, – попрощался нежный сын. – Не забудь вещи собрать.
Совершенно уверенный, что она сейчас же примется ему звонить, он выключил мобильный, не глядя потыкал в кнопки телефона, стоящего на столе, и стал собирать в портфель бумаги, с которыми еще должен был поработать вечером.
– Дед, это я, – негромко сказал он в сторону телефона, когда умолкло вежливое бормотание автоответчика. – Возьми трубку.
– Алло? – Дед, как обычно, был свеж и бодр или делал такой вид, чтобы не огорчать Егора. – Ты где?
– На работе я. – Егор щелкнул замками портфеля и натянул пиджак. – Если ничего сию минуту не произойдет, скоро приеду. Дед, снаряди эту свою Наталью Васильевну в поход за Димкиными вещами. Вызови такси и дай Маргаритин адрес. Маргариту я предупредил, так что ты к телефону не подходи пока. Димки нет, конечно?
– Конечно, нет, – согласился дед. – Наталью Васильевну я снаряжу. Это правильно, Егор.
– Не знаю, правильно это или неправильно, но сейчас у него при себе имеются одни трусы на все случаи жизни, а таскаться с ним по магазинам мне некогда. Из остального семейства никто не звонил?
– Звонила тетя Люба, – сообщил дед со вздохом, зная, что лучше сказать сразу, чтоб не мучиться. – Вадика забирают в армию. Она просила помочь.
– Угу, – пробормотал Егор. – А когда забирают-то? Послезавтра?
– Почти, – согласился дед.
– Пораньше нельзя было сказать? – Опять его засасывало это семейное болото – чужие проблемы, от которых он всю свою жизнь не мог отвязаться.
– Наверное, можно, но она стеснялась, Егор.
– Кто?! – От изумления Егор даже перестал шарить по столу в поисках сигарет. – Тетя Люба?! У нее стеснительности – как у БТРа, а может, и меньше. Ладно, я ей перезвоню. Все, пока.
Ну их, эти сигареты. В машине у него точно есть еще.
Егор натянул пальто, подхватил портфель и пошел к двери. Останки карандашей, раскатившиеся по иранскому ковру, вежливо хрустели, когда он наступал на них ботинками.
Из засады был хорошо виден освещенный круглыми фонарями подъезд. Отлично просматривалась и нарядная строгость вполне европейского вестибюля за громадными, очень чистыми стеклами.
Почему они такие чистые, когда на улице все время дождь, тротуары залиты мутной жижей из снега, автомобильного масла, соли, воды и песка? Колеса выплескивают эту жижу на ноги и пальто прохожих, на бока других машин, на здания и деревья. А светлый вестибюль так торжественно-самодоволен, так отмыт и свеж, что кажется глянцевой фотографией из другой жизни, только что наклеенной на унылую серую стену.
Из автоматических дверей, открывающихся с бесшумной неторопливостью, то и дело выпархивали красавицы, по одной и стайками. Широкими шагами выходили мужчины. Одни задерживались на просторном крыльце, продолжая свои важные мужские разговоры, другие сразу сбегали вниз к таким же важным и дорогим машинам. Двигатели заводились мгновенно и не оскорбляли слух непристойными завываниями, столь свойственными машинам дешевым.
Московский офис империи «Судостроительные заводы Тимофея Кольцова» заканчивал работу.
Только бы не пропустить и не ошибиться.
Из укрытия были хорошо видны не только подъезд и вестибюль, но и вся стоянка. Стоянка небольшая, вместительная, закрытая с улицы. Въезд перегорожен шлагбаумом. Рядом – будочка, в ней два охранника. Они по очереди выходят покурить. Один выходил три, а второй четыре раза. Это значит, что прошло уже около часа.
Впрочем, спешить некуда, время есть.
Поток машин на Ильинке, и без того не слишком плотный, совсем поредел. Начальники первой волны – средние и мелкие – уже проехали, а высокие еще трудятся.
Выполняют и перевыполняют.
Решают и перерешают…
Красавицы тоже иссякли. Неторопливые автоматические двери пропускают в основном мужчин, которые выходят по одному и не сбегают, а солидно проносят себя до автомобилей.
Не пропустить бы. Ошибиться никак нельзя…
Очень высокий человек в распахнутом длинном пальто вышел из лифта и остановился посреди залитого светом холла, словно давая себя рассмотреть. Он что-то неслышно говорил в телефон, очки поблескивали с холодным высокомерием.
