Судостроительной Лысов и Парфенчук. Они скоро увидели, как он спускается к берегу.
— За эти полминуты он ни с кем не мог встретиться?
— Куда там! Собаки, и той поблизости не было.
— Продолжайте. Он зашагал к берегу…
— Берег там крутой, он спустился с обрыва. Подбежали мы к краю и успели увидеть, что он юркнул в катакомбы, Лысова и Парфенчука я оставил вести наблюдение, к ним посланы еще люди, сам вернулся сюда.
— В каком месте вход?
— Вот здесь, — показал на плане Бурлака.
Марченко молча отошел от стены, сел в кресло.
— Садись. Когда, по-твоему, можно извлечь его оттуда?
— Попозже, к полуночи, товарищ капитан первого ранга. Заснет, и будет порядок. Раньше нельзя, позиция в дыре удобная, сопротивляться можно долго, хотя уйти некуда.
— Некуда, говоришь? — задумчиво переспросил Марченко. — А глубже, под землю? В катакомбы?
— Оно, конечно, да тут ничего не поделаешь. Ближайший выход из катакомб в четырех километрах. Коридоры там запутаны, в них сам чорт ногу сломает,
— До смерти не люблю, когда у врага остается лазейка. Однако ничего иного не придумаешь, — со вздохом сказал Марченко. — Давай надеяться, что операция в катакомбах пройдет успешно. Не отлучайся далеко. Понадобишься примерно через час.
Бурлака шевельнулся, как бы собираясь уходить, но нерешительно остановился.
— Георгий Николаевич, — робко сказал Бурлака.
— Что такое? — поднял на него глаза Марченко.
— Я хотел вот что… Не знаю, удобно ли…
— Говори. Потом посмотрим, удобно или нет.
— Я, Георгий Николаевич, с Асей поссорился…
— Ну, это еще не горе, — спокойно начал Марченко, но, взглянув на расстроенное лицо юноши, переменил тон. — А-а… Понимаю, понимаю! Ну, не журись, казак. Девичье сердце отходчиво.
— Она, Георгий Николаевич, завтра кататься едет, на яхте.
— Знаю. В принципе не против. Свежим ветром жар сдует.
— И с кем знаете? — недоуменно спросил Бурлака.
— И с кем знаю. С Моро. С Розановым.
Марченко молча смотрел на лейтенанта. Молчал и Бурлака, не понимая, почему капитан первого ранга так хладнокровно относится к этой прогулке Аси.
— Напрасно удивляешься, — пожав плечами, сказал Марченко. — Я предвидел, что Моро может предпринять что-нибудь по отношению к дочери Борисова. Не зря же он с ней знакомился. Ася с отцом живет дружно, не таится от него. Я просил Борисова немедленно сообщить, если Моро пригласит Асю на пикник, в гости или еще куда-нибудь.
Зазвонил телефон. Марченко снял трубку.
— Слушаю. Диспетчерская порта? Так! Выяснили? Намерен выйти в море не послезавтра утром, а завтра вечером? Прекрасно.
— Прекрасно, — с довольным видом повторил капитан первого ранга, кончив телефонный разговор. — Теперь все на своем месте.
Иван недоумевал. Отчего капитан первого ранга с удовольствием встретил весть о предполагаемой поездке Аси? Чему-чему, а уж этому Бурлака не видел причин радоваться.
— Думает на яхте попутешествовать, — говорил Марченко, быстрыми шагами меряя кабинет. — Ловко. Ладно, лейтенант. Идите. Вернетесь через час. За это время я кое с кем побеседую.
14. Когда город спит
Катакомбы Энска имеют почти столетнюю историю. Эти многочисленные и запутанные подземные переходы образовались, когда жители Энска брали камень для постройки дома прямо возле участка, где дом воздвигался.
По мере роста города увеличивалась нужда в строительном материале, повысилась стоимость участков Камень начали добывать не из открытых котлованов, а из подземных разработок — штолен. Постепенно штольни соединялись одна с другой, образовывая сложную и совершенно беспорядочную систему коридоров.
Катакомбы успешно использовали контрабандисты, да и не только контрабандисты. В недалеких от Энска селах, маленьких городках еще и поныне можно услышать рассказы стариков о бесследно исчезнувших красивых девушках, женщинах. Похищенных проносили тайной подземной дорогой к выходу среди скал на берегу. Ночью невдалеке бросал якорь одинокий корабль без огней и флага, с судна спускали шлюпку. Ненадолго пристав к скалам, она вскоре возвращалась обратно. Кроме матросов, в ней сидели несколько надежно связанных, с заткнутыми ртами «пассажирок». А через неделю-другую в гаремах турецкой знати появлялись новые пленницы.
До самой революции катакомбы разрастались, достигая длины десятков километров. И Бурлака с полным основанием отрицал возможность из глубины катакомб подойти к пещере, где засел враг. Капитан первого ранга понимал это. Марченко никак не мог отрезать Дыннику пути к отступлению.
Но Дынник пока не думал об отступлении — у него не возникло даже и подозрения, что он выслежен. Гораздо больше тревожило Дынника несостоявшееся свидание. Моро ясно дал понять: свидание переносится на тот же час следующего дня. Завтра Дынник не опоздает. Однако проволочка может обойтись дорого — ведь надо как можно скорее оставить Энск.
Размышляя таким образом, Дынник покинул парк. Наступала темнота, и под ее покровом он чувствовал себя гораздо увереннее, чем днем: шмыгнул в переулок, другой — и поминай как звали. На крайний случай, — в кармане пистолет, под гимнастеркой — граната. В случае необходимости он применит ее не задумываясь. На малолюдных окраинных улицах, которых почти машинально, по вкоренившейся привычке придерживался Дынник, застать его врасплох было невозможно. Увидев группу людей, идущих навстречу., он переходил на противоположный тротуар; держался в отдалении от больших подъездов; на расстоянии огибал уличные углы — избегал всех мест, в которых могла быть засада. Так же машинально Дынник ускорял шаг, оказавшись под фонарем; если его освещала проезжающая мимо машина, втягивал голову в плечи, старался сделаться незаметным.
В уличном буфете Дынник выпил стопку водки, немного поел. Чувствуя легкий туман в голове, он шагал к своей пещере. Ему хотелось как можно скорее заснуть.
В логове Дынника ничто не изменилось. Предусмотрительно поставив на боевой взвод пистолет и пощупав, на месте ли спрятанная под гимнастеркой граната, Дынник заснул.
Сколько длился сон, Дынник не знал. Не понял он и отчего проснулся: то ли от инстинктивного предчувствия опасности, то ли от постороннего шороха. Подняв голову, Дынник увидел у выхода из пещеры силуэт человека. Не рассуждая, кто этот человек, зачем он пришел сюда, Дынник схватил пистолет и выстрелил. Звук выстрела гулко пронесся под сводами пещеры, замер в дальних коридорах катакомб. Со сна Дынник плохо прицелился, не попал. Человек исчез.
Прильнув к земле, Дынник, не отрываясь, смотрел на выход из пещеры. Мигали холодные звезды. Небо было густым, мрачно-синим. Может быть, он ошибся? Может, почудилось со сна? А что, если он не ошибся? Если его убежище раскрыто? Ноги и ладони стали влажными от холодного пота. Мысли мелькали лихорадочные, бессвязные. Он старался скорее сосредоточиться, найти выход из положения, но ничего не мог придумать.
В томительном ожидании прошло несколько минут, полчаса, час. Дыннику хотелось выглянуть из укрытия посмотреть, что делается снаружи, но опыт подсказывал: поступать так не следует. Если противники действительно осадили пещеру, они рассчитывают имение на то, что у него не хватит выдержки. Нет, напрасно надеются! Он не так глуп. Дынник, не шевелясь, лежал на каменистом полу, напряженно
