На церемонию собрался весь цвет Германии, и церковные хоры, и галерея буквально светились от мундиров и фраков. В нефе церкви собрались члены правительства, которых окружала плотная толпа нацистских депутатов в коричневых рубашках.
Главным действующим лицом церемонии формально считался Гинденбург. Одетый в парадный мундир фельдмаршала президент отдал честь пустому трону кайзера и направился к своему месту. На ступенях церкви он как бы случайно встретился с Гитлером и обменялся с ним рукопожатием. Очень скоро сделанный снимок был растиражирован миллионными экземплярами и еще более обогатил не только Гофмана, но и самого фюрера.
Гитлер откровенно играл на устроенном им же самим спектакле. Он настолько явно подчеркивал свою второстепенность, что это бросалось в глаза даже непосвященным. Почтительно поклонившись президенту, он со скромным видом направился вслед за ним. Собравшиеся запели хорал «Возблагодарим Господа нашего», который много лет назад пели солдаты Фридриха Великого после славной победы при Лейтене в 1757 году.
Первым выступил Гинденбург. Он призвал нацию помогать правительству и сделать все возможное для национального единства и создания «свободной, гордой и единой Германии». С ответным словом выступил Гитлер, в тот день превзошедший самого себя. Отдав должное президенту, чье «великодушное решение» сделало возможным «союз древнего величия с силой юности», он попросил у провидения «ниспослать им то же мужество, то же упорство, которыми обладали те, кто сражался за свободу и величие нашей нации, чей дух мы чувствуем здесь, в этом храме, священном для каждого немца, подле праха самого великого короля нашей державы».
Надо отдать должное красноречию Гитлера: впервые выраженный им после долгих лет унижения Германии и поражения в Первой мировой войне призыв к возрождению национального чувства оказал на собравшихся в церкви неизгладимое впечатление. Под тем же впечатлением находилась в тот день и вся страна, поскольку речь фюрера передавалась по радио. И, конечно же, выступление Гитлера, пролившего бальзам на немецкие сердца, примирил с ним многих консерваторов.
Ну а затем случилось то, что и должно было случиться. Спустя всего два дня после своей речи в Потсдаме Гитлер явился на первое рабочее заседание нового парламента, которое проходило в зале оперы Кроля. Свой вызывавший у многих нацистов презрение фрак он сменил на коричневую рубашку нацистского лидера. Зал был украшен флагами и полотнищами со свастикой, что тоже не могло не радовать ветеранов движения.
Свое выступление Гитлер начал с заверения депутатов в том, что права федеральных земель не будут затронуты законом о чрезвычайном положении.
— Но, — предупредил фюрер, — если каждый раз для принятия необходимых решений правительство будет вынуждено обращаться к рейхстагу, чтобы получить одобрение тем действиям, которые оно сочтет нужным совершить, это будет противоречить смыслу национального возрождения, затруднит выполнение стоящих перед ним задач. С учетом того, что большая часть депутатов поддерживает правительство, можно не сомневаться в том, что необходимость прибегать к данному закону станет для правительства скорее исключением, нежели правилом. Но правительство национального возрождения с тем большей настойчивостью указывает на необходимость Принятия такого закона. Оно предлагает всем парламентским партиям возможность мирного существования в Германии. Правительство исполнено решимости следовать своим курсом и в равной мере готово к тому, что рейхстаг ответит на его предложение отказом; в этом случае правительство расценит его как свидетельство противостояния. Вам, депутатам, предстоит решить для себя, как сложатся эти отношения, приведут они к миру или же к войне…
Затем Гитлер предложил вниманию депутатов всего пять небольших параграфов, которые позволяли правительству вносить изменения в конституцию и самостоятельно принимать законы. Гитлер потребовал также права самостоятельно разрабатывать и вносить в правительство подобного рода законы и отменить ратификацию парламентом договоров с иностранными государствами.
— Мы, — кричал он, — просим у вас то, что могли бы взять сами, а вы не можете оценить даже этого! Ну что же, дело ваше! Скажу только одно: я не нуждаюсь в ваших голосах. Германия будет свободна и без вашего участия!
Зал разразился криками «Хайль!» и бурными аплодисментами, которые продолжались до оглашения результатов голосования. За закон было подано 441 голос, против — всего 94.
Закон «О преодолении бедственного положения народа и государства» был принят 23 марта 1933 года, и никто из членов коалиционных партий так, похоже, и не понял, что сделали они именно то, чего так добивался Гитлер, и до 1 апреля 1937 года возглавляемое им правительство получило право принимать любые постановления без какого бы то ни было одобрения их рейхстагом. Новый закон делал Гитлера практически независимым не только от парламента, но и от президента, а его личная диктатура получила юридическое обоснование. Более того, отныне никакое легальное сопротивление режиму было уже невозможно. «На четыре года, — прокомментировала принятие нового закона «Фелькишер беобахтер», — Гитлер получил все, что необходимо для спасения Германии. В негативном смысле — для искоренения разлагающего народ марксизма, в позитивном — для создания нового народного сообщества».
Газета, как всегда, была права, и первые шаги к созданию «народного сообщества» были сделаны уже 31 марта, когда Гитлер и министр внутренних дел Фрик издали временный закон «О включении земель в рейх», который предусматривал роспуск всех ландтагов, кроме прусского. Так была уничтожена исконная федеральная структура Германии. После чего Гитлер приступил ко второму этапу унификации, как назывался процесс создания однопартийной тоталитарной системы. На этот раз были «упорядочены» политические партии, профсоюзы и прочие организации. Излишне говорить, что первой жертвой унификации стала Коммунистическая партия Германии, все парламентские мандаты которой были объявлены недействительными, а имущество конфисковано. И хотя формального запрета на деятельность коммунистов так и не последовало, фактически партия оказалась ликвидированной. В конце месяца Гитлер издал еще один весьма интересный декрет, который возлагал обязанность заключения коллективных договоров на «доверенных уполномоченных по труду», назначаемых самим фюрером. По сути дела этот указ запрещал любые забастовки, и «хозяевами дома» снова стали предприниматели.
Как уже говорилось, коммунистическая партия не была запрещена, но ее деятели подвергались гонениям. Впрочем, и остальные партии тоже находились под постоянным гнетом нацистов. Дело дошло до того, что глава Немецкой национальной партии Гугенберг, который занимал целых четыре поста в четырех министерствах рейха и Пруссии, в знак протеста подал в отставку. Однако это не привело к падению кабинета, и для самого Гугенберга кончилось тем, что большинство членов его партии перешло к Гитлеру. Что касается пресловутого «Центра», то он прекратил свое существование в июле. И тем не менее всем было понятно, что Гитлер обязательно узаконит существование и образование партий в Германии. Что и произошло 14 июля 1933 года, когда был принят «Закон против образования новых партий», который провозгласил нацистскую партию единственной политической партией Германии и предусматривал суровое наказание для тех, кто решился бы нарушить закон. В декабре Гитлер пошел еще дальше и принял закон «Об обеспечении единства партии и государства», который говорил о том, что «НСДП является носительницей германской государственности и неразрывно связана с государством».
Ну а затем произошло то, что в конечном счете и должно было произойти. Когда было объявлено о новых выборах в рейхстаг, немецкие граждане голосовали за единый список кандидатур — «список фюрера». «Наиболее распространенная форма псевдозаконного, псевдодемократического самоутверждения, характерная для диктаторских режимов, — писал об этих выборах К.Д. Баркер. — На сей раз угрозы расправиться с теми, кто посмеет проголосовать «против» или вообще не явится на выборы, смогли обеспечить референдуму полную поддержку». Согласно официальным сообщениям, 95 % граждан отдали свои голоса Гитлеру.
Последний удар по конституционной системе Веймарской республики был нанесен 30 января 1934 года, когда был принят закон «О реконструкции рейха», окончательно покончивший с ландтагами; все суверенные права бывших федеральных земель передавались рейху, а введенное еще Бисмарком федеральное самоуправление в землях ликвидировалось.
Как бы это не казалось удивительным, но все, что делал Гитлер, осуществлялось в рамках легальности и под сенью закона. Когда надо было ратифицировать закон «О реконструкции рейха», который выходил за рамки закона о чрезвычайных полномочиях, Гитлер обратился к рейхстагу, который тут же
