предполагаемым благотворителем (пятьдесят билетов в цирк), и с тех пор у меня не было времени снова взяться за перо. Бетси поехала на три дня в Филадельфию, чтобы быть подружкой на свадьбе какой-то несчастной кузины. Надеюсь, никто больше из ее семьи не вздумает выходить замуж, ибо это весьма неудобно для П.Д.Г.
Будучи там, она навела справки об одной семье, обратившейся к нам за ребенком. Разумеется, у нас нет правильной системы справок, но иногда, когда семья падает нам прямо в объятия, нам хочется разузнать все досконально. Обычно мы пользуемся содействием Государственного союза благотворительных учреждений. У них есть множество квалифицированных агентов, которые разъезжают по штатам и поддерживают связь с семействами и приютами. Раз они готовы работать для нас, нет никакого смысла предлагать наших младенцев вразнос. Мне не нужны богатые приемные родители, мне нужны добрые, любящие, интеллигентные. На этот раз, кажется, Бетси поймала настоящий клад. Дитя еще не сдано, бумаги не подписаны, и, конечно, всегда может случиться, что они вдруг захлопают крыльями и улетят.
Спроси Джервиса, не слыхал ли он когда-нибудь о Дж. Ф. Бретланде из Филадельфии. Он, по-видимому, вращается в финансовых кругах. Впервые я о нем услышала, когда мы получили письмо, адресованное «Зав. приютом Джона Грайера» — коротенькое, напечатанное на машинке, деловое письмо от УЖАСНО делового адвоката, сообщающего, что его жена решила удочерить девочку привлекательной наружности и хорошего здоровья в возрасте от двух до трех лет, американского происхождения, с безукоризненной наследственностью и без родственников, чтобы не вмешивались. Если бы я могла таковую доставить, я бы весьма обязала Дж. Ф. Бретланда.
Слыхала ты когда-нибудь что-нибудь смешнее? Можно подумать, что он обращается в какой-нибудь склад и просит прислать товар по нашему каталогу.
Мы навели обычные справки — послали запрос священнику из Джермантауна, где живет Д. Ф. Бретланд:
Есть ли у него какое-нибудь имущество?
Платит ли он по счетам?
Хорошо ли он обращается с животными?
Не ссорится ли он с женой?
И еще дюжина нахальных вопросов.
По-видимому, мы напали на священника с чувством юмора. Вместо того чтобы ответить на все вопросы, он написал поперек листа:
«Я хотел бы, чтобы они меня усыновили».
Это нам понравилось, и вот, как только окончился свадебный завтрак, Бетси Кайндред полетела в Джермантаун. Она начинает проявлять феноменальный детективный нюх. Во время светского визита она в состоянии извлечь всю подноготную семьи.
Она вернулась из Джермантауна, полная восторга и подробностей.
Мистер Дж. Ф. Бретланд — богатый и влиятельный человек, очень любимый согражданами и ненавидимый немногими врагами (уволенными служащими, которые его называют «о-очень крутым»). Он немного халатен в вопросах религии, но с этим мы легко можем примириться. Жена в церковь ходит, а он жертвует на благотворительность.
Жена — обаятельная, добрая, культурная женщина. Она только что вернулась из санатория, где лечилась от нервной болезни. Доктор говорит, что ей необходимо найти какой-нибудь серьезный интерес в жизни, и советует усыновить ребенка. Она всегда мечтала об этом, но муж упорно сопротивлялся. В конце концов, как всегда бывает, победа осталась за мягкой, но настойчивой женой, а твердый, как кремень, муж должен был уступить. Отказавшись от собственного желания (взять мальчика), он прислал, как я говорила выше, требование о голубоглазой девочке.
Миссис Бретланд, твердо решившая усыновить ребенка, годами читала книги, посвященные воспитанию, и нет ни одной мелочи детской диэтетики, с которой она не была бы знакома. У нее солнечная детская, выходящая на юго-запад, а там шкаф, наполненный втихомолку купленными куклами. Она нашила им платьев и с большой гордостью показала их Бетси, так что, сама понимаешь, теперь нужна девочка.
Только что она услышала о прекрасной английской няне, которая могла бы сейчас же поступить, но она не уверена, не лучше ли будет начать с няни французской, чтобы ребенок приобрел с самого детства хороший акцент. Она очень заинтересовалась, услыхав, что Бетси кончила колледж, она никак не может решить, отдать ребенка в колледж или нет.
Все это было бы очень смешно, если бы не было так трогательно; право, я не могу отделаться от мысли об этой бедной одинокой женщине, шьющей кукольные платья для неизвестной маленькой девочки. Много лет тому назад она потеряла собственных малюток; вернее, она никогда их не имела, они рождались мертвыми.
Ты понимаешь, какой это будет хороший дом. Крошку ожидает бездна любви, а это лучше, чем богатство, которое в данном случае тоже имеется.
Теперь задача в том, чтобы найти ребенка, а это не легко; Бретланды невозможно определенны в своих требованиях. У меня есть как раз подходящий для них мальчик, но при наличии шкафа с куклами о нем и говорить не приходится. Маленькая Флоренс не годится: жив один упрямый родитель. Есть и коллекция иностранцев с лучистыми карими глазами, но миссис Бретланд блондинка, и дочь должна быть похожа на нее. Есть у меня и несколько прелестных крошек с невообразимой наследственностью, но Бретланды хотят шесть поколений почтенных предков, с губернатором колоний во главе. Еще у меня имеется чудная кудрявая девочка (а кудри встречаются все реже), но она незаконнорожденная, а это — непреодолимое препятствие, хотя на самом деле оно ничуть не отражается на ребенке. Как бы то ни было, она не подходит, Бретланды сурово настаивают на брачном свидетельстве.
Остается только один ребенок из всех ста семи. Отец и мать нашей маленькой Софи погибли при крушении поезда, и она уцелела единственно потому, что они как раз перед этим отвезли ее в больницу для небольшой операции. Она — из здоровой добродетельной американской семьи, безукоризненна и неинтересна во всех отношениях — бесцветное, унылое, ноющее создание. Доктор накачал ее шпинатом и своим любимым рыбьим жиром, но никак не может накачать жизнерадостностью.
Однако любовь и забота творят чудеса в приютских детях, и часто после пересадки они расцветают в редкостный и прекрасный экземпляр. Поэтому я вчера послала Дж. Ф. Бретланду пылкий отчет о ее незапятнанной семейной истории и предложила доставить ее в Джермантаун.
Сегодня утром получила телеграмму. Ничего подобного! Он не намерен покупать дочь за глаза. Он приедет в будущую среду, в 3.30, лично осмотреть ребенка.
О ужас, а вдруг она не понравится! Мы напрягаем теперь все силы, чтобы сделать ее покрасивее, как со щенком перед собачьей выставкой. Будет ли безнравственно, если я чуточку подкрашу ей щечки? Она слишком молода, чтобы это могло послужить ей дурным примером.
Ну и письмо! Миллион страниц, написанных без перерыва. Сама видишь, где мое сердце. Я так волнуюсь о судьбе нашей маленькой Софи, словно она — моя собственная дочка.
Почтительный привет председателю.
С. Мак-Б.
Дорогой Гордон!
Какая отвратительная, возмутительная, низкая выходка — не посылать мне за четыре недели ни единой подбадривающей строчки только потому, что раз, в пору чрезмерной работы, я оставила Вас на три недели без письма. Я уже начала серьезно беспокоиться, что Вы упали в воду и утонули. Моим цыплятам ужасно недоставало бы Вас; они любят своего дядю Гордона. Пожалуйста, не забудьте, что Вы обещали прислать им ослика.
И, пожалуйста, не забывайте, что я гораздо больше занята, чем Вы. Куда труднее управлять приютом Джона Грайера, чем Палатой представителей. Кроме того, у Вас больше квалифицированных помощников.
Это не письмо, а возмущенный протест. Напишу завтра — или послезавтра.
С.
P.S. Прочитав еще раз Ваше письмо, я слегка смягчилась. Но не думайте, что я верю всем Вашим сладким словам. Я знаю, Вы мне только льстите, когда так нежно говорите. (Это из шотландской книжки.)
