настоящего произведения искусства.
Кэрин взяла первый аккорд, и комната наполнилась музыкой, гордой, бунтарской, полной страстного национализма.
Ее левая рука скользила по клавишам безупречно, широкими и стремительными движениями, выработанными долгими часами практики.
Первая пьеса была лишь прелюдией ко второй. Публика, в большинстве своем вряд ли искушенная, была совершенно очарована. Всем оказалось в новинку, что красивая девушка может быть столь одаренной и столь непредсказуемой.
Быстро успокоившись и войдя в нужное настроение, Кэрин без перерыва прямо перешла к пьесе, которую всегда играла на вечерах в консерватории, — «Вальс Мефистофеля» Листа. Музыка лилась сплошным потоком, как и бурные аплодисменты. В знак признательности она склонила тонкую белую шею, понимая, что выложилась полностью. Марк Эмбер, уютно устроившийся на угловом диване в окружении своих друзей, помахал ей своим бокалом. Она улыбнулась ему и схватилась за протянутую руку Гая. Ее собственные руки теперь дрожали от внезапной усталости. Гай сжимал ее руку, лаская указательным пальцем ее ладонь, тем самым снимая с нее часть напряжения. Уж в этом он был мастером!
— Для особого случая всегда полагается особое угощение! У меня есть кое-что для тебя, малышка. Тебе интересно?
— Я искренне заинтригована!
Она отвернулась и улыбнулась гостям.
— Ты играешь прекрасно, Кэрин, — серьезно добавил он.
— Мы каждый день разучиваем что-то новое.
От возбуждения Кэрин стала дерзкой. Гай продолжал внимательно смотреть на ее лицо, с которого постепенно сошла бледность утомления.
— Я сказал, малышка, что ты прекрасно играешь, но во многих отношениях твоим воспитанием пренебрегли самым печальным образом.
— Уверена, вы об этом позаботитесь, — вежливо ответила Кэрин.
— А ты убеждена, что окончишь курс?
Она улыбнулась ему, даже не зная, что ответить.
— Куда вы меня забираете?
— А куда ты, интересно, готова идти?
В его словах прозвучал скрытый вызов.
— С вами, Гай Эмбер, не очень далеко!
Гай тихо ахнул.
— Это вряд ли справедливо и совершенно неправильно. Ты трепещешь, как птичка, у меня под рукой. Так это очень на тебя действует?
Кэрин сделала большие глаза и удивленно взглянула на Гая.
— Игра на рояле, — сухо пояснил он.
— Разумеется.
Она поспешно отвела свой взгляд и безропотно последовала за ним, пока они не оказались у двери личного погреба Гая.
Гай толкнул тяжелую дверь и включил свет над крутой каменной лестницей.
— Я пойду первым, а ты иди строго за мной и будь осторожна в своей длинной юбке.
Кэрин зажмурилась от яркого света. Привыкнув к нему, она увидела высокие стены, вдоль которых тянулись стеллажи для бутылок. Горлышки бутылок, закрытые пробками из цветного алюминия или свинца, торчали из стеллажей. Бутылки были уложены на бок так, чтобы пробки оставались влажными и не усыхали. Здесь были столовые вина, красные и белые, искрящиеся, шампанское, дубовые бочки с креплеными винами, портвейны, десертные, спирты и ликеры. Каждая секция была датирована, и каждая бутылка занесена в погребную книгу.
Внимание Кэрин рассеялось, и ее нога в легкой вечерней туфельке пропустила третью ступеньку. Ей стало нехорошо, когда она поняла, что падает.
— Гай! — закричала она, как раненая птица.
Гай быстро обернулся и прижался своими широкими плечами к поручню, чтобы устоять, поймав ее на лету.
Она уткнулась лицом в его пиджак, и пряди ее распустившихся волос покрыли его грудь. С минуту они стояли неподвижно, пока ее колотящееся сердце не успокоилось.
Кэрин подняла на Гая лицо и откинула волосы за плечи.
— О, простите, Гай. Я могла бы упасть. Вы предупреждали меня, во всем виновата туфля — подошва такая новая и скользкая!
В воздухе витал аромат ее духов, и он действовал на них обоих, пронзая неуловимую, но стойкую прохладную атмосферу погреба.
Он рассмеялся ей в ответ.
— Извинения извинениями, а ты чертовски легка. Ну, ладно, следует быть поосторожнее с новыми туфельками.
Он повернул ее в своих руках, и, платье огненного цвета вспенилось. Кэрин охватило чувство острейшего, невыносимого возбуждения.
— Ну, а теперь чего ты боишься? — поддразнивал ее Гай. — Ничего худшего с тобой уже не случится!
У подножия лестницы он чуть задержал Кэрин и, глядя ей в глаза, сказал:
— Слушая твою игру, никогда не подумаешь, что тебя так мало!
— Вам не нравятся худенькие девушки?
Он изумленно посмотрел на нее и, безжалостно сжав в руках, произнес:
— Я бы не сказал, что ты именно худенькая.
— Тогда вы бы лучше поставили меня.
Она беспомощно взглянула на него. Гай засмеялся и нежно опустил ее на пол, заслоняя спиной свет.
— Марк говорит, ты никогда не пробовала шампанское.
— Не пробовала, — подтвердила Кэрин, переключаясь на другую тему. ― Но наверху его полно.
Гай улыбнулся.
— Не совсем то. В любом случае, ты весь вечер ничего не пила.
Кэрин вопросительно взглянула на него.
— Откуда вы знаете? Вы же были так… заняты… — сухо пробормотала она.
— Занят или нет, я всегда могу следить за тобой!
Кэрин отвела взгляд от его губ и защебетала:
— Фактически мне перед игрой нельзя пить ни капли, даже хереса. Это губительно, что бы вам ни говорили!
Он улыбнулся и подошел к круглому дубовому столу, стоящему между винными полками. Позади стола стоял шкаф, в котором находились бокалы, а на нем — ведро со льдом. Только тогда Кэрин заметила в ведре бутылку с элегантной французской этикеткой: «au appellation d'origine controlee» note 9. Гай вынул ее и поставил на стол.
— Уникальное свойство шампанского в том, что оно подходит для любого случая. Думаю, ни о каком другом вине этого не скажешь. Моя бабушка обычно пила его за завтраком, хотя она была немного странной. Некоторые из наших собственных сортов шампанского превосходны, но, тем не менее, это не великолепное французское шампанское. Я хочу, чтобы ты попробовала лучшее. У тебя еще не испорченный вкус.
Гай отвернул проволоку, удерживающую пробку и с видом эксперта проверил естественное шипение вина. Глаза Кэрин сверкали.
— Это так волнующе!
— Я так и знал, что ты это скажешь!
