— Вот тебе и пример, — весело загоготал Ник. Джоанна тоже улыбнулась, не отрывая глаз от неба и ярко-медного солнца, изрезанного на кусочки Причудливым узором пальмовых ветвей.
— Пернатым здесь раздолье.
— Как и во всех малонаселенных местах, — согласился Ник. — Правда, есть здесь и свои недостатки. Несколько лет назад в местечке под названием Хампти-Ду в сорока милях отсюда китайцы расчистили огромное поле и засадили рисом, собирались наладить Новое производство. И кто знает, может быть, и удалось бы, да вот беда, птицы прослышали про такое чудо да как ринутся туда тысячами. Нигде, кроме Австралии и Новой Гвинеи, ты не увидишь таких бесчисленных стай. Помножь этот факт на дикий рис — их излюбленную пищу, и в результате — полное фиаско. Ни яды, ни яркие огни, ни сирены, ни даже пулеметные очереди не могли их остановить. В конце концов проект свернули и предали забвению. А пти- цы записали на свой счет еще одну победу.
— Вот так история! Мне кажется, они засеяли слишком большую площадь.
— А ты неплохо соображаешь. — Сквозь ветровое стекло Ник пристально вглядывался в небо, напоминающее теперь палитру сумасшедшего художника. — И вот еще что — кажется, и тут ты права. Будет дождь.
Дождь — это мягко сказано. Впереди уже вовсю сверкали молнии и громыхал гром. Птицы разноцветными стайками срывались с ветвей и мчались прочь, подальше от разбушевавшейся стихии. А через секунду ливануло! Сплошные потоки воды тяжело обрушивались на землю, разбрызгивая ее в разные стороны, и в мгновение ока борта машины покрылись липкими красноватыми пятнами. Джоанна быстро подняла стекло, боязливо отгораживаясь от пенящихся серебристых водопадов.
В глубине души неприятно зашевелились старые, почти забытые страхи. Давным-давно, еще ребенком, она видела, как молния одним точным ударом превратила в прах высокое дерево, и казалось, эта ужасная картина останется в памяти навсегда.
Ник же и бровью не повел. Он невозмутимо включил «дворники», нагнулся вперед, чтобы лучше видеть сквозь мутную стену воды перед ним, и как ни в чем не бывало стал насвистывать какой-то старинный вальс. Вдруг что-то в Джоанне заставило его повернуться. Бледная, с расширенными от страха глазами, она почти не дышала.
— Не смотри на меня так, я не виноват. И пожалуйста, дыши.
Новая вспышка молнии осветила небо. Зловеще пророкотал гром, и кровь окончательно отхлынула от ее лица.
Ник тихо чертыхнулся и съехал на засыпанную гра-шем обочину, подальше от деревьев.
— Чего ты так испугалась, глупышка? Через десять линут от грозы не останется и следа.
Джоанна закрыла лицо руками, худенькие плечи нервно вздрагивали. Голос охрип и почти не слушался ее.
— Глупо, я знаю, но ничего не могу поделать. С детства боюсь грозы.
— Н-да… кто бы мог подумать? — Не говоря больше ни слова, он притянул ее к себе, заботливо прикрыв руками огненную головку.
Волна благодарности захлестнула девушку, и она доверчиво зарылась лицом в его теплые руки, ища и находя долгожданный покой, несмотря на все свои злейшие предчувствия. В его крепких объятиях было тихо и спокойно, тогда как снаружи злобствовала и бесновалась черно-зеленая фурия.
Неторопливо перебирая пальцами волосы девушки, Ник тихо рассказывал:
— Местные здесь на севере верят в мифического человека-молнию. В сезон засухи он мирно спит на дне глубокой впадины на реке Ливерпуль и время от времени выходит поохотиться на диких свиней, пасущихся в прибрежных пальмах. Эти пальмы человек-молния считает своей собственностью и, стоит кому-нибудь хоть пальцем дотронуться до них, поражает наглеца ударом молнии. А если еще и бросить камень на дно реки — жди беды. Человек-молния проснется, заберется на небо и устроит такую грозу, что камня на камне не останется. В сезон дождей ему особенно не спится. Злющий, он ходит по земле, рычит громовым голосом, валит деревья и пугает людей молниями. Вот как сейчас. А когда дожди проходят, он вновь забирается в свою впадину и засыпает до следующего года. Аборигены страшно боятся его, но мы-то с тобой не суеверны, правда?
— Нет, я не суеверна. — От звука его нежного голоса Джоанна полностью пришла в себя и даже нашла себе силы улыбнуться. — Но иногда все же паникую. Ужасно неразумно, знаю. — Девушка устало прикрыл глаза, и губы сами собой сложились бантиком.
Ник крепче прижал ее к себе:
— Ты забавный маленький ребенок.
— Я не ребенок, — полусонно проворковала она подсознательно придвигаясь ближе.
— Скажи это кому-нибудь другому!
Ник звонко рассмеялся, раздувая легкие завитки на затылке девушки. Джоанна не могла видеть его лица только худую руку с длинными тонкими пальцами. Удивительно, как она могла быть такой нежной? Что за непредсказуемый человек этот Бэннон. Неизвестно, сколько продолжается гроза, а ей совсем не страшно!
Но вот постепенно гром стих, дождь уже не стоял стеной, а барабанил по крыше отдельными редкими каплями. Человек-молния возвращался в свою водную постель. Гроза миновала.
Джоанна медленно подняла голову, нечаянно задев губами подбородок Ника — едва уловимое прикосновение. Неудержимая дрожь маленьким испуганным зверьком пробежала по телу. Девушка порывисто втянула воздух и задержала дыхание. Только теперь она отчетливо осознала свое положение.
Что-то в наклоне его головы разбудило в ней страшные предчувствия. Темные глаза отчаянно молили… о чем? О пощаде? Этот дождь, гроза, уединенность салона, его смуглое красивое лицо наводили на мрачные мысли. Джоанна затравленно сжалась, сердце почти не билось от испуга.
— В чем дело? — насмешливо поинтересовался Ник. — Думаешь, я воспользуюсь ситуацией и наброшусь на тебя, как дикарь? Не сейчас — может быть, в другой раз. Сегодня я настроен пофлиртовать и все такое…
— Только дотронься до меня, и я закричу! — прошипела Джоанна, покрываясь безобразными красными пятнами и жадно хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.
— Очень похоже на правду, — кивнул Ник. — А ты и впрямь мастерица молниеносных перемен, уж прости мне этот жалкий каламбур. Только кричи не кричи — не поможет. Может быть, спугнешь еще пару попугайчиков, да и все. Ты полностью в моей власти, я думаю, ты это понимаешь.
На мгновение недобрая усмешка скривила его рот, и Джоанна поняла, что можно расслабиться. Устало потерла лоб побелевшими пальцами.
— Ты просто противный маленький мальчишка.
— А ты хорошенькая длинноногая девочка с огромными, вечно удивленными глазами и задорными, торчащими в стороны косичками.
Он протянул руку и поцеловал ее дрожащую ладонь. Джоанна молчала, прикусив губу.
Солнце настойчиво пробивалось сквозь грозовые облака, превращая последние дождевые капли в миллиарды крохотных изумрудов. И теперь каждое дерево, каждая былинка могли похвастаться неповторимым, изысканным украшением.
— Бедняжка, — ласково прошептал Ник.
Джоанна слушала затаив дыхание. Этот голос проникал в самые потаенные глубины ее души. Их определенно влекло друг к другу, и сила этого влечения была способна растопить лед неприязни, сковавший их умы. Ей хотелось умолять его, умолять начать все заново, но предстоящая поездка неотвратимо стояла на пути примирения. Он никогда не согласится изменить решение, ни за какие сокровища мира.
Девушка громко вздохнула. Ее ладонь еще хранила следы рокового прикосновения — естественного результата ее природной слабости.
— Никакая я не бедняжка! — раздосадованно выпалила она.
— Ну вот, опять двадцать пять! — Казалось, он искренне расстроен. — А нельзя ли обойтись без мелодрам?
— А что в них плохого? Ты и сами порой не прочь сыграть слезливого папашу. Или я не права?
— Так, значит, вот как это выглядит в твоих глазах. — Опять этот надменный наклон головы,
