Мэри пыталась припомнить, о чем они говорили перед этим. Что-то о создании красоты в лабораторных условиях.
— Это и в самом деле был лабораторный опыт, — объяснила она. — Я думаю, мистер Фаберже даже не ожидал, что он даст столь впечатляющие результаты.
— Я спрашиваю о том, — сказал Вассерман, резко повернув руль на крутом повороте, — как он сумел создать красоту там, где ее не было? Думаю, вы и до этого были хорошенькой. А он только улучшил вашу внешность.
— Нет, — решительно возразила Мэри. — Я была совсем некрасива. Всю трансформацию сделал за несколько недель врач по фамилии Престон, который работал по контракту для фирмы «Черил».
— Но как именно?
— Не знаю, можно ли мне что-то объяснять, — уклончиво ответила она. — Все связано с новым препаратом под названием, стимулин, который входит в состав крема «Красотворец».
— Ну и дела! — в восхищении воскликнул Вассерман. — И какого черта старый болван Эмиль первым до этого додумался! Такую идею бы в Америку, какому-нибудь из наших ведущих косметических концернов, да еще подключить ребят с Мэдисон-авеню, знающих все ходы в рекламе!.. — Не короткое время он умолк, в восхищении от своих размышлений. — И телевидение, — внезапно заявил он. — Вот что вам необходимо, лапочка… Телевидение… Ни что другое не сможет оценить вас по достоинству.
Он вещал еще несколько минут, пока Мэри не почувствовала себя совсем сбитой с толку.
— Мистер Вассерман, — прервала она его, — нельзя ли нам лучше поговорить о вас? Вы уже много слышали обо мне от мистера Фаберже, а вот я вас еще совсем не знаю.
— Обо мне? — невнимательно повторил Вассерман. — Ах, да… обо мне! До сегодняшнего дня это была моя любимая тема. Знаете, что я вам скажу, лапочка? Подождите, пока не познакомитесь с Фис. Это моя жена. Она вам расскажет обо мне абсолютно все, такая уж у неё привычка. Я не Бог весть кто. Обычный голливудский продюсер. Сделал несколько больших фильмов, открыл несколько звезд. Все меня знают, да что мне с того?… Я живу себе потихоньку. У меня два дома в Калифорнии, один с бассейном, половинный пай в телекомпании на юг от Лос-Анджелеса. Открою вам, лапочка, свой секрет — я
Сэм Вассерман и дальше почти без умолку говорил один за двоих. Вот таким образом они добрались до Антиба, а затем до виллы «Лорен».
Глава девятнадцатая
Оставшись одна в предназначенной для нее элегантной комнате, окна которой выходили на Средиземное море, Мэри Стенз быстро избавилась от неловкости и напряжения, не дававших ей покоя несколько последних недель. Вокруг царила тишина, и ее охватило ощущение, будто она внезапно очутилась вне времени, к тому же на вилле собралось довольно приятное общество. До конца дня Мэри успела перезнакомиться со всеми: с чрезмерно предупредительным Жаном Лайе и его женой; с мистером и миссис Джеймс Кристофер (он был писателем, сколотившим пятизначную сумму на экранизации одного из самых популярных своих романов, и теперь держался подальше от Англии, с твердым, но совершенно естественным намерением уклониться от уплаты налогов); с Вандергофами (молодой голландской супружеской парой, которая вела паразитическое существование за счет свекра, владеющего частью акций алмазных копей); с представительной, средних лет женщиной по имени Джозефина Джонс и ее двадцатидвухлетней дочерью Дженнифер (мать была автором, а дочь — исполнительницей небольшой роли в телеспектакле, где рассказывалось о том, как простая медсестра нежданно-негаданно получила богатство и счастье); и, разумеется, с самой Фис Вассерман, которая в точном соответствии с прогнозом мужа почти не закрывала рта, без всякой связи перескакивая с одного на другое.
Как и в большинстве близких к литературе кругах, там с большим удовольствием болтали, чем беседовали, и эта болтовня была скорее оживленная, чем остроумная. Во всяком случае, она явно не требовала глубоких мыслей, и любое пустое замечание воспринималось столь же одобрительно, как и тщательно продуманная шутка. Это давало Мэри возможность свободно и непринужденно общаться со всеми этими людьми, которые приняли ее в свое общество только благодаря внешности. А впрочем, в определенном смысле, физическая красота сама по себе имела не меньшее значение, чем богатство, а поскольку Мэри было ее не занимать, то все обитатели виллы «Лорен» относились к ней с надлежащим почтением. Это странное явление свидетельствовало лишь о том, насколько непоследовательны и произвольны критерии оценки человека в современном мире.
Вообще, жизнь на вилле была чистейшим убиванием времени. Длинные однообразные дни — только и дел, что купаться в голубой, теплой воде Средиземного моря или загорать на пляже. А по вечерам — поездки в Антиб в поисках развлечений: спектаклей, концертов, ночных кабаре. Мэри никогда не оставалась одна, и это ее радовало, поскольку она еще не привыкла к постоянному вниманию, которое привлекала ее внешность.
Эта атмосфера невозмутимой ленивой бездеятельности была в определенной степени обманчивой. Где-то за кулисами что-то происходило. Однажды, в конце первой недели, Сэм Вассерман поехал на своем «кадиллаке» в Канны и вернулся только поздно вечером. На следующее утро он опять исчез. За завтраком Мэри заметила, как миссис Вассерман украдкой поглядывает на нее и многозначительно улыбается, но лишь где-то после полудня, когда она, задумавшись, лежала под горячими лучами солнца на пляже, Фис спустилась к ней в своем огненно-красном купальнике, который был ей слишком мал и делал ее похожей на воздушный шар.
— Вас, наверное, интересует, что затевает Сэм? — начала она, тяжело плюхнувшись на цветное полотенце, расстеленное на горячей гальке.
Мэри это нисколько не интересовало, но она, конечно, ничего подобного не сказала и приняла заинтересованный вид.
— Он устраивает ваше будущее, Лора, — продолжала Фис. — Сэм на это большой мастер. Он знает стольких людей, доложу я вам, ну просто море. Вы и представить себе не можете, сколько хлопот, когда мне приходится принимать их у себя в Лос-Анджелесе! А сколько надо прислуги!.. — Она с отвращением махнула рукой. — Хотя это все полезно для дела, и Сэм списывает все расходы как налоги. У Сэма самый ловкий бухгалтер во всех Соединенных Штатах. Да он и сам большой проныра. Помню как-то в Нью-Йорке…
— Вы сказали, он устраивает мое будущее? Как это понимать? — переспросила Мэри, зная, что иначе миссис Вассерман может говорить несколько часов подряд.
— Я же к этому и веду. Просто готовит почву. Можете мне поверить, Сэм — стреляный воробей. Он знает мир кино как свои пять пальцев. Так вот, если Эмиль просит: «Протолкни Лору туда», — он сумеет это устроить.
— Эмиль?
— Ну да, Эмиль Фаберже. Он хочет сделать вас известной, и чем скорее это случится, тем лучше для… как там называется ваш новый крем?
— «Красотворец».
— Ну да, «Красотворец». Так вот, этот Эмиль и Сэм — два сапога пара. Он знает, какие кнопки нужно нажать, и в этот раз нажал на кнопку Сэма — вот Сэм опять и помчался в Канны. Компания «Парагон» ведет где-то поблизости натурные съемки. Ими руководит Джулиус Айвенберг, вы, конечно, слышали о нем. Он
