Дрожа, он снова обратил взгляд на ребенка и, вне себя от тревоги, взмолился:
— Маджере! Неужели такова твоя воля, неужели я обречен взять на себя это бремя?
— Рис! — проревел кто-то, и монах на мгновение испугался. Затем понял, что это всего-навсего Паслен.
— Рис! Можно войти? — кричал кендер, стоя у входа в грот. — Зебоим ушла?
— Ушла. — И добавил про себя: «Но ненадолго», уверенный, что не в последний раз видел Морскую Королеву.
Паслен осторожно вошел, озираясь по сторонам, словно боялся, что Богиня набросится на него из темного угла. Затем увидел костер и щелкнул пальцами.
— Ох ты, я знал — что-нибудь все-таки забуду. Ты сказал принести кремень…
— Теперь уже не нужно, — улыбнувшись, успокоил его Рис.
— Ага, вижу. Думаю, я забыл про кремень потому, что был очень взволнован одной находкой. Я не хотел приносить это сюда, пока здесь была… ты знаешь кто. Но теперь, когда она ушла, я пойду и принесу.
Он пулей вылетел из грота и, вернувшись с длинной тонкой палкой, гордо протянул ее монаху:
— Ее вынесло на берег волнами. Это не напоминает тебе о твоей старой штуковине? Хламиде, или как ты там ее называл? Во всяком случае, мы с Аттой решили, что это тебе пригодится.
— Эммида, — негромко произнес Рис.
Он взял в руки посох'/сжал его в пальцах. Приятное тепло согрело его ладони и распространилось по всему телу. И одновременно он услышал голос Бога и понял, чего хочет от него Маджере.
Рис прислонил посох к стене и разложил платье девочки на камнях у огня. Она крепко спала, дыхание было глубоким и ровным. Он тоже опустился на пол и прислонился спиной к стене. Он был истощен — морально и физически. Он не помнил, когда в последний раз спал.
— Я слышал, как Зебоим кричала на тебя. Что ей было нужно? — спрашивал Паслен.
— Вы с Аттой оказались правы. Эта девочка — Мина, — пробормотал Рис и закрыл глаза.
— Ничего себе дела! — ахнул кендер.
Он снял свои котомки, скинул сапоги, вылил из них воду и поставил поближе к огню на просушку.
— От моих сапог несет солониной, — заметил он. — Кстати, мы уже неизвестно сколько времени не обедали. Интересно, осталось ли у нас хоть немного этой самой солонины?
Паслен подошел к бочонку с мясом, которое минотавр оставил им в качестве пропитания, и заглянул внутрь. Атта с надеждой наблюдала за ним. Кендер покачал головой, и уши собаки обвисли.
— Ну что ж, думаю, нам придется подождать до ужина, да, девочка моя? — проговорил Паслен, гладя собаку. — Слушай, Рис, а Зебоим не сказала тебе, как это Мина умудрилась превратиться в ребенка? Бывает, люди стареют за одну ночь, но наоборот — это что-то новое. Богиня имеет к этому какое-то отношение? А? Рис?
Кендер ткнул монаха в бок.
— Рис, ты что, спишь?
— Что? — Рис, вздрогнув, очнулся.
— Прости, — с раскаянием произнес Паслен. — Я не хотел тебя будить.
— Все в порядке. Я сам не заметил, как заснул. Что ты говорил? — стараясь не раздражаться, переспросил Рис.
— Я спрашивал, правда ли, что Зебоим это сделала. Мне кажется, она любит уменьшать людей. — Кендер все никак не мог забыть тот случай, когда Богиня уменьшила его до размера фигурки для игры в кхас, запихнула Рису в карман и отправила их обоих сражаться с Рыцарем Смерти. Рис покачал головой.
— Морская Богиня сама была потрясена, увидев Мину в образе девочки.
— И что, по ее словам, произошло?
— Если верить Зебоим, Мина — Богиня, но сама об этом не знает. Такхизис заставила ее думать, что она смертная женщина. Мина — Богиня Света, но Темная Королева склонила ее служить Злу.
Паслен, прищурившись, смотрел на монаха.
— Ты что, опять головой ударился?
— Да со мной все в порядке, — заверил его Рис.
— Мина — Богиня, надо же, — фыркнул Паслен. — Мне кажется, Морская Королева наговорила тебе кучу ерунды. Все это дело рук Зебоим. Она превратила Мину в ребенка и прислала сюда, чтобы доставить нам побольше хлопот.
— А я ей верю, — спокойно заявил Рис. — Пока тебя не было, Мина просыпалась. Она сказала, что убежала из дому, и попросила меня отвести ее обратно.
Это последнее сообщение обрадовало Паслена.
— Ну, вот видишь! А куда она хочет пойти? В Устричный? Это недалеко, немного вперед по побережью. Наверно, ее смыло в море…
— В Дом Богов, — сказал монах. Кендер наморщил лоб.
— Дом Богов? Такого места нет. В Доме Богов никто не живет, кроме…
Он сглотнул и негромко присвистнул. Атта навострила уши.
— Не думаю, что Зебоим велела ей назвать именно это место, — вздохнул Рис.
Паслен снова взглянул на Мину и пожевал нижнюю губу. Внезапно лицо его просветлело.
— Готов поклясться, ты ее плохо расслышал. Я уверен, что она сказала «Дом Пирогов».
— Дом Пирогов? — с улыбкой переспросил Рис. — В жизни не слышал о таком месте, друг мой.
— Значит, тебе не все на свете известно, — заключил Паслен, — хотя ты и монах. Существует множество мест, о которых ты никогда не слыхал.
— О Доме Богов я слышал, — возразил Рис.
— Замолчи! — воскликнул кендер. — Ты же знаешь, что туда мы не пойдем. Это невозможно.
— А почему? — Рис снова зевнул.
— Ну, во-первых, никто не знает, где находится этот Дом Богов и существует ли он вообще. А во- вторых, если он где-нибудь и может существовать, то только поблизости от Нераки, а Нерака — нехорошее место, очень нехорошее место. И в-третьих, если Дом Богов недалеко от Нераки, то это значит, что туда очень далеко идти — это на другой стороне континента, и путь туда займет у нас месяцы, а может быть, и годы…
Паслен остановился.
— Рис? Рис! Ты меня слушаешь?
Рис не слушал. Он сидел, прислонившись спиной к стене и опустив голову на грудь. Он спал, крепко спал, так крепко, что голос кендера и даже пара толчков не смогли разбудить его.
Паслен вздохнул, поднялся, подошел к девочке и присел на корточки, чтобы как следует рассмотреть ее. Она совершенно не походила на Богиню. Она походила на мокрую крысу. Паслен снова ощутил приступ ужасной печали, которую чувствовал при виде Мины, взрослой Мины. Ему это не понравилось, и он, утерев глаза и нос рукавом, снова исподтишка взглянул на Риса.
Его друг все еще спал и, очевидно, должен был проспать долго. Достаточно долго, чтобы Паслен успел поговорить с девчонкой — кем бы она ни была — и сказать ей, чтобы она шла в процветающий город под названием Дом Пирогов, и шла самостоятельно. Причем отправляться ей следовало немедленно и тихо, чтобы не разбудить Риса.
— Эй, ты! — громким шепотом позвал неизвестную Паслен и протянул руку, чтобы разбудить ее.
Но рука его застыла в воздухе. Когда кендер представил, что сейчас дотронется до ребенка, пальцы его слегка задрожали и он отдернул руку. Он продолжал сидеть на корточках, не сводя пристального взгляда с Мины и пожевывая губу.
Что он увидел? Что отличало ее от остальных смертных? Что отличало ее от мертвых, которых он встречал, с которыми разговаривал? Чем она отличалась от неумирающих? Паслен пристально смотрел на ребенка, и по щекам его снова покатились слезы. Он видел красоту, совершенную красоту. Красоту, с которой не мог сравниться самый прекрасный и величественный рассвет, рядом с которой сверкающие звезды казались тусклыми и бесцветными. При виде этой красоты сама его душа, казалось, застыла в благоговейном трепете, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть чудесное видение. Но не физическая красота девочки заставила сжаться его сердце и вызвала на глазах слезы.
