— Отмечаю наш путь, — пропыхтел кендер, волоча пятый камень. Швырнув его на землю, он начал сооружать пирамиду, водрузил четыре камня друг на друга, а пятый прислонил с восточной стороны. — Рис это увидит, поймет, в какую сторону мы пошли, и сможет найти нас.
Мина уставилась на сложенные в кучу камни и внезапно, подбежав к метке, начала яростно крушить аккуратное сооружение кендера.
— Что с тобой?! — завопил Паслен. — Прекрати!
— Он не найдет меня! — выкрикнула Мина. — Никогда не найдет. Я не хочу!
Она взяла один из камней и отшвырнула его прочь, едва не зашибив Атту, которая в страхе вскочила.
Паслен схватил Мину в охапку и оттащил в сторону, наградив хорошим шлепком по мягкому месту. Удар оказался несильным, потому что пришелся в основном по юбке, но немало шокировал девочку. Она посмотрела на кендера открыв рот, затем разразилась слезами.
— Ты самая испорченная и эгоистичная девчонка из всех, кого я только знаю! — заорал на нее Паслен. — Рис хороший человек. Он заботился о тебе больше, чем ты того заслуживаешь, а ты вела себя как настоящая разбойница. Да еще сбежала, а он сейчас, наверное, с ума сходит от беспокойства…
— Поэтому я и убежала, — всхлипнула Мина. — Вот почему он не должен больше встречаться со мной. Он хороший. А из-за меня его чуть не убили!
Паслен уставился на девочку во все глаза. Так она сбежала не затем, чтобы избавиться от Риса. Она сбежала, чтобы обезопасить его! Кендер вздохнул. Он уже почти пожалел, что ударил малышку. Почти.
— Ну ладно, хватит, Мина. — Паслен похлопал девочку по спине, пытаясь утешить. — Прости, я потерял терпение. Я теперь понимаю, зачем ты это сделала, но все-таки тебе не следовало вот так убегать. А что касается того, что Риса чуть не убили, так это ерунда. Я вот помню, как при мне Риса пару раз чуть, не убили, и он мог бы рассказать, как меня чуть не убили кучу раз. Ведь для этого и нужны друзья.
Эти слова явно встревожили Мину, и даже Паслен признался себе, что объяснение звучало совсем не так складно, как в его голове.
— Я хочу сказать, Мина, что Рису небезразлична твоя судьба. И он не забудет о тебе только потому, что ты сбежала. Зато теперь он волнуется и боится за тебя. А насчет опасности, которой он из-за тебя подвергается… — пожал плечами Паслен, — он с самого начала понимал, что ему угрожает опасность, еще тогда, когда решил сопровождать тебя в Дом Богов. Но опасность его не пугает. Потому что ты небезразлична ему.
Во время этой речи Мина внимательно смотрела на кендера, и Паслену показалось, что он тонет в янтарных глазах, сверкающих от слез. Она робко протянула ему руку.
— А тебе тоже? — смиренно спросила она. — Тебе я тоже небезразлична?
Паслен решил говорить исключительно правду.
— Ну, я не такой хороший, как Рис, и за это время случалось, что мне совершенно не было дела до тебя, но только один раз… Или два.
Он взял протянутую руку и сжал ее.
— Ты мне небезразлична, Мина. И я сожалею, что отшлепал тебя. Помоги мне снова сложить эти камни в кучу.
Мина помогла Паслену соорудить метку, а затем они продолжили путь на восток. Дорога вилась среди полей, заросших высокой травой, бежала мимо небольшого пруда, пересекла пару ручьев. Взобравшись на вершину холма, путники увидели, как она ныряет в долину и исчезает в лесу.
Паслен обдумывал варианты дальнейших действий. Они могли расположиться на ночлег прямо здесь, у дороги, на открытом месте. В таком случае их сможет найти Рис, а также кто угодно, в том числе грабители и разбойники. А захочет ли Мина, которая может, будучи Богиней, позаботиться о себе, позаботиться заодно о Паслене и Атте? Вспомнив эпизод в Храме, Паслен решил, что особенно полагаться на Мину не стоит.
Если они заночуют в лесу, там найдется множество местечек — гнилых бревен, зарослей и тому подобного, где они смогут спрятаться, находясь в то же время неподалеку от дороги. Если покажется Рис, Атта их разбудит.
Приняв такое решение, кендер направился вниз, в сторону леса. Мина, которая после ссоры вела себя примерно, не отставала от него; замыкала шествие Атта. Солнце спряталось на ночь в свою спальню, и в мире воцарилась непроницаемая тьма. Паслен надеялся, что на небе покажется хоть парочка лун, но луны, по-видимому, занимались своими делами в других местах и не появились, а звезды были скрыты густыми кронами деревьев, смыкавшимися над головой.
Паслену приходилось бывать во многих лесах, но он не мог припомнить ни одного, где было бы так темно и мрачно. Он почти ничего не видел, зато вполне хорошо слышал, а слышал он, как вокруг крались, ползали и что-то вынюхивали многочисленные существа. Атта не помогала делу, яростно озираясь по сторонам и рыча; время от времени она бросалась на кого-то и щелкала зубами, а этот «кто-то» рычал и щелкал зубами в ответ, но на дорогу не выходил.
Мина взяла кендера за руку, чтобы не потеряться в темноте. Она была явно напугана, но не произнесла ни слова. Казалось, она пыталась загладить свое «разбойничье» поведение, и это растрогало Паслена. Кендер уже начинал думать, что идея ночлега в лесу была не из лучших. Он старательно искал место, где можно было бы устроиться на ночь, но ничего не мог найти, а в лесу с каждой минутой становилось все темнее. Кто-то прыгнул с дерева и с резким карканьем пронесся у них над головами, отчего Мина взвизгнула и, бросившись на землю, сжалась в комок, а Паслен рухнул вслед за ней и подвернул ногу.
— Надо остановиться и устроиться на ночлег, — сказал он.
— Не хочу здесь останавливаться, — дрожа, ответила Мина.
— Я собственного носа не вижу, — возразил Паслен. — Здесь мы будем в безопасности…
Атта издала леденящий кровь вой и бросилась на кого-то; завязалась ожесточенная борьба. Неизвестное существо тявкнуло и скрылось. Атта остановилась, тяжело дыша; у Мины тряслась нижняя губа. У Паслена сердце буквально выпрыгивало из груди.
— Ну ладно, может быть, немножко подальше, — выдавил он.
Все трое продолжали идти; Мина держалась поближе к Паслену, который едва волочил ноги, а Атта рычала чуть ли не на каждом шагу.
— Я вижу свет! — внезапно сказала Мина, останавливаясь.
— Ничего ты не видишь, — строго прервал ее Паслен. — Это просто невозможно. Откуда свет в этом темном, древнем лесу?
— Но я вижу свет, — настаивала девочка.
И Паслен тоже увидел его — свет, сиявший за деревьями. Свет лился из окна, а окно означало дом, а дом означал, что кто-то живет здесь, в лесу, в доме, из окна которого льется свет. Более того, кендер учуял замечательный запах — мучительно дразнящий запах хлеба, или кекса, или пирога, только что вытащенного из печи.
— Побежали! — возбужденно воскликнула Мина.
— Минуточку, — остановил ее Паслен. — Когда я был маленьким, матушка рассказывала мне историю об ужасной старой ведьме, которая заманивала детей к себе домой, сажала их в печь и пекла из них пироги.
Мина издала прерывистый вздох и стиснула руку Паслена с такой силой, что у него онемели пальцы. Он снова втянул носом воздух. Что бы там ни готовили, пахло очень, очень вкусно, и вовсе не печенными детьми. А провести ночь в мягкой кровати показалось ему гораздо заманчивее, чем в гнилом бревне — даже если он сможет такое бревно найти.
— Пошли посмотрим, — сказал Паслен.
— На ужасную старую ведьму? — дрожащим голосом пискнула Мина и отпрянула.
— Да нет, насчет ведьмы я преувеличил, — успокоил ее Паслен. — Это была не ведьма. Это была прекрасная леди, и она пекла пироги для детей, а не из них.
— А ты уверен? — Мину его слова не убедили.
— Совершенно, — заявил Паслен.
Однако ему показалась странной одна вещь: в тот миг, как он это произнес, он действительно почуял
