микрогенераторы, проникающие через лимфатическую систему в каждую клетку организма, где и черпают энергию для меча от внутриклеточных аккумуляторов – молекул АТФ – аденозинтрифосфата. Меч, конечно, имеет собственный источник энергии, но если он истощается, вступает в действие другой, единственно доступный в данной ситуации – человеческий организм.
– А что произойдет, если у человека, взявшего в руки этот меч, состав крови неподходящий?
Саган сделал неожиданный выпад, и Мейгри не успела отразить его, воспользовавшись оборонительным щитом, но быстро и ловко увернулась, вывернулась и, взмахнув мечом в воздухе, с такой силой нанесла удар, что могла бы разрубить Сагана пополам, не предугадай он этот удар и не отреагируй вовремя скачком назад. Секунду помедлив, не отрывая глаз друг от друга, они встали на исходные позиции в центре круга.
Дайен наблюдал, затаив дыхание. Маркус шепотом продолжал объяснять:
– Это вещество, попав в организм человека с обычным составом крови, вызывает жесточайшую форму рака. Заболевание проходит скоротечно. Излечение невозможно. Если повезет, смерть наступит через три дня. Об одном можешь не беспокоиться: если Командующий погибнет, никто не захочет подбирать его гемомеч. Он будет в полном твоем распоряжении.
«Если повезет, смерть наступит через три дня». В правой ладони Дайен ощутил неприятный зуд и почесал ее.
– Но Саган в перчатках. Как он может...
– Это не имеет значения. Щипы протыкают даже самую толстую кожу. Эфес меча устроен так, что при необходимости ты можешь сжать его рукой, и шипы врежутся в кожу ладони. О, хороший удар! Отличный выпад!
Сидевшие вокруг поля зрители постепенно избавились от благоговейного страха и прониклись духом происходящей на их глазах борьбы. Быстрые серии атак наполнили воздух свистом клинков. Вспышки голубого света слепили глаза, отчего все вокруг погружалось в красное марево, и это затрудняло наблюдение.
Соперники выглядели невредимыми, хотя сильно вспотели и дышали учащенно. Вот они в очередной раз заняли исходную позицию. И вдруг Мейгри сделала жест, который несколько минут назад так озадачил Дайена. Она приложила руку ко лбу, быстро заморгала глазами и, видимо, решив, что разумнее взять тайм-аут, вышла из круга. Саган, стоявший в центре, ослабил руку, державшую меч, и наблюдал за ней пристально, настороженно, подозревая, вероятно, какой-то подвох.
Дайен, хорошо видевший лицо Сагана, заметил, как тот нахмурил свои густые брови. Он был явно слегка растерян, потому что не знал, что произойдет дальше.
– Это ей дорого обойдется, – сказал Маркус мрачно. – Следовало взять перерыв ближе к концу поединка, когда силы будут на исходе.
– С ней происходит что-то неладное! Это же видно. Почему они не прекратят поединок?
– Они не могут. Единственное, что можно сделать для прекращения поединка, так это одному из них сдаться. А это означает не только смерть, но и бесчестие.
– При чем тут честь? Сражаться с больным человеком?
– Не думаю, что леди больна. Она сражалась с большой энергией. Смотри, возвращается. Не знаю, в чем дело, но она хорошо контролирует ситуацию.
Дайену казалось, что все это длится уже несколько часов. Напряжение становилось невыносимым. Прав был Маркус, когда сказал, что этот поединок – соревнование скорее умов, чем физических сил. Глаза, неотрывно следящие за противником, ум, стремящийся проникнуть сквозь щит сознания, тело, пытающееся преодолеть физическую усталость. А видно было, что оба уже устали: делают ошибки и спасаются лишь благодаря вспышкам энергии, интуиции и большому бойцовскому навыку. Кровь сочилась из полученных ран.
Но вот Саган поскользнулся, и тут же Мейгри кинулась на него. Командующего спасло то, что он упал за меловую черту. Быстро поднявшись, он одним прыжком вернулся в круг. Те, кто хорошо знал его, поняли: Саган разъярен. Как и любой мужчина, он бурно не проявлял своего гнева, наоборот – старался скрыть его. Выглядел холодным и сдержанным, словно в любую минуту готов закончить поединок, который, по его мнению, слишком затянулся. Он с ожесточением бросился в атаку и наносил удар за ударом по мечу Мейгри. Казалось невероятным, что сила рук соперников не ослабевает, нанося и отбивая столь мощные удары. Мейгри вынуждена была постоянно прибегать к помощи оборонительного щита, и силы ее быстро таяли. Но она храбро защищалась. Крики зрителей стали оглушающими. Они были вызваны не переживаниями за того или другого из сражающихся, а безграничным восхищением мужеством обоих. Выражалось в этих криках и присущее человеку первобытное, низменное чувство – жажда крови.
Дайен от напряжения весь подался вперед; сердце бешено колотилось, в горле пересохло. Маркус, даже в эти минуты всеобщего возбуждения не забывавший о своих обязанностях, крепко держал юношу, не давая ему ринуться на поле и ввязаться в смертельную схватку в меловом круге. От оглушительного шума на арене, усиленного отражением от стен, кровь прилила к голове, в висках стучало. Маркус с испугом подумал, что от такого давления крови у него в голове что- нибудь лопнет.
И вдруг случилось неожиданное. Мейгри в изнеможении упала на колени, голова поникла на грудь, плечи опустились, рука, державшая меч, бессильно повисла, меч выпал.
– Выходи! – закричали зрители, вскакивая с мест. Они хотели, чтобы она вышла из круга и воспользовалась правом на последний тайм-аут.
Лорд Саган остановился, держа в руке светящийся меч, и ждал, будет ли Мейгри пытаться спасти свою жизнь. Но Мейгри не поднялась. С трудом двигаясь, она приняла позу, в которой осужденный на казнь ждет удара палача. Командующий, приняв это за знак поражения, поднял меч над ее головой.
Зрители взревели. Одни требовали, чтобы Саган скорее покончил с ней, другие подбадривали Мейгри, чтобы она нашла в себе мужество и встала.
Яростный крик вырвался из груди Дайена. Он метнулся вперед, но почувствовал, как руки Маркуса клещами схватили его за шею. Юноша отчаянно забился, стараясь освободиться, а Маркус все сильнее сжимал ему горло, пока чуть не задохнувшийся Дайен не успокоился.
– Смотри, мальчик, смотри! – услышал он у самого уха голос Маркуса.
– Она в трансе! – прохрипел Дайен.
Мейгри, казалось, совершенно не понимала, где находится, и не сознавала, что смерть нависла над ее головой. Напряженный взгляд был устремлен на что-то, видимое только ей одной. Командующий медлил с ударом; убить ее в таком состоянии было все равно, что нанести удар спящему человеку. Подозревая уловку с ее стороны, он отбросил ногой ее меч подальше. Мейгри не шевельнулась. Видно было, что она и не заметила, как отбросили ее оружие. Вдруг полная прострация на лице сменилась ужасом. Можно было только догадываться, что за видение предстало перед ее глазами.
Рев и крики на арене сменились зловещим и недоуменным шепотом.
Бросив меч на землю, Саган опустился перед Мейгри на
