— Расскажи-ка нам, за что ты попал.
— Да, как все в тот день происходило.
О каком дне они спрашивают, интересовался он у них.
— Расскажи нам о гангстерах, о преступниках. Ты ведь знаком с ними.
Гангстеры. Преступники. Был ли он с ними знаком? Конечно, был. Гангстеров и преступников знал любой, кто рос на тех же улицах, что и он.
Они делали широкие жесты: отстегивали крупные суммы детским домам и больницам. Исключительно для того, чтобы пустить пыль в глаза жителям своего района, демонстрируя, как они пекутся об их благе.
Но они становились такими не сразу.
На самом деле они были очень далеки от образов романтических героев, а в их действиях не было ни намека на искренность и щедрость души. Только подлость и низость. Они из кожи вон лезли, чтобы вырваться из того общества, в котором росли, а тех, кто принадлежал к той же социальной прослойке, готовы были унижать и издеваться над ними. Они легко шли даже на убийство.
А потом вдруг превращались в благодетелей.
И давали деньги, чтобы их уважали.
Уважали и боялись.
Купленные таким образом люди становились их глазами и ушами — без сбоев работающая система слежения и предупреждения против возможных конкурентов и любого другого посягательства.
Так действовала и процветала эта братия.
Майки не желал принимать в этом участия. Не желал становиться одним из
Между прочим, никто из них не цитировал Аля Пачино и других киношных героев.
— Майки, ты должен заниматься тем, что хорошо знаешь.
— Будешь в Ньюкасле экскурсоводом по преступному миру.
— Мы тебе поможем. Классная будет штука.
— У нас есть нужные связи.
Они отметали любые его возражения.
Между тем ни гангстером, ни преступником он никогда не был.
Он был просто невезучим, озлобленным человеком.
Трудно сказать, что появилось сначала — невезучесть или озлобленность, но в конце концов из-за того и другого он убил человека.
Он вспомнил себя подростком — стеснительный ребенок, обожавший читать книги о космосе. Он с удовольствием носился с какой-нибудь интересной мыслью в голове, а не со сверстниками на улице за футбольным мячом.
В семнадцать оставался совершенным ребенком в душе, хотя физически вполне созрел.
Несчастья начались, когда умерла мать. Она была единственным существом, которое он в своей жизни любил. Майки совсем растерялся и не знал, что делать. Мир перевернулся.
Ему не с кем было поговорить, не к кому прийти, некого любить. Никому не было до него дела.
Он начал пить. Это означало, что он может куда-то пойти, чем-то заняться.
Начал бесцельно бродить по улицам — ходил везде. Днем и ночью — время суток значения не имело.
А потом случилась беда.
Было раннее утро. Он устроился на скамейке в парке — на своем привычном ложе. Обернулся старым отцовским пальто, в кармане остатки пособия по безработице и недопитая бутылка бренди. В пьяном забытьи он потерялся во времени и пространстве.
Мимо него, возвращаясь домой после гулянки в клубе, шли два студента и, увидев бродягу, решили покуражиться. Например, стянуть у него деньги, если есть. Попинать его. Отметелить. Может, даже поджечь.
Майки очнулся, когда они, жутко ругаясь, пинками и тычками пытались заставить его принять сидячее положение.
Невезучий, озлобленный человек.
Он полез в карман — рукой двигали страх и чувство самосохранения — и вытащил бутылку с остатками бренди. Ухватившись за горлышко, ударил по голове одного из молодцев. Бутылка не разбилась.
Совсем не как в кино.
Студент удивленно на него уставился, скорчив гримасу от боли.
— Ты что — чокнутый совсем? — выкрикнул он.
Второй неуверенно мялся за его спиной.
Первый начал злиться:
— Ах ты, мразь! Грязная скотина!
Перепуганный Майки еще раз ударил его бутылкой, потом бросил ее на асфальт, бутылка со звоном разбилась. Парень согнулся пополам, обхватив голову руками. Майки посмотрел на второго — тот повернулся и помчался прочь.
Перевел взгляд на первого: хорошая стрижка, дорогие повседневные шмотки. Самоуверенный тип, который понятия не имеет о том, что такое неудача.
Невезучий, озлобленный человек.
Майки с силой толкнул студента. Тот попятился назад и ударился головой о бетонную стойку скамейки — удар пришелся в то же место, куда Майки попал бутылкой.
Он упал на асфальт, под головой багровой подушкой разлилась кровь. Свет в глазах померк.
Майки побежал.
Его нашли на следующий день: на горлышке бутылки остались отпечатки пальцев.
Приятель погибшего сказал, что кашу заварил Майки. Он, дескать, напал на них, когда они возвращались домой. На протяжении всего следствия он ни разу не отошел от этой версии, а во время суда ее неоднократно повторяли его недешевые адвокаты.
Майки рассказал правду — все как было. Адвокаты, которых ему предоставило государство, не смогли повернуть эту правду в его пользу то ли потому, что их сбили с толку, то ли потому, что они слишком устали от повседневных забот. То ли еще по какой-то причине.
Суд квалифицировал его поступок как убийство и приговорил к пожизненному заключению.
Во время процесса Майки ощущал полную беспомощность, а после суда в нем поселились негодование и ярость.
Потом тюрьма. Не так уж там было и плохо — он ожидал худшего. Режим его вполне устраивал — он, по крайней мере, упорядочил и дисциплинировал его жизнь.
Его устраивало все, кроме бесцветности. Везде все было серым. Тогда-то он и дал себе обещание. Если удастся выйти на свободу, он отправится туда, где повсюду зелено. Где голубое небо. Где его никто не знает.
Вернулся в Ньюкасл. В Скотсвуд — таково было условие освобождения. Он был в отчаянии.
Так получилось, что у полицейского, осуществляющего над ним надзор, оказались знакомые на бирже труда. И Майки стал экскурсоводом по местам съемок фильма «Убрать Картера».
Потом в его жизни появился Кинисайд.
— Я твой добрый гений, — сказал при знакомстве Кинисайд, ставя перед ним пол-литровую кружку горького пива.
Они сидели тогда в этом же пабе. Почти на этом же месте.
— Я не могу одновременно находиться везде. Мне нужны глаза и уши.
Прошло несколько месяцев, но кажется, что это продолжается вечно. Кинисайд прочно обосновался в его жизни. Как злокачественная опухоль, которую невозможно вырезать.
— Почему я? — спросил тогда Майки.
Кинисайд пожал плечами:
— Потому что тебе я могу доверять. Потому что ты это для меня будешь делать.
