немного легче, но все такой же несчастной. Джесс был ее верной опорой в жизни. Он не переворачивал все внутри нее и не причинял, страданий. Положив голову ему на грудь, Леа вздохнула. До приезда Тревора жизнь шла так просто и понятно.
У нее была «Ривервинд», был Джесс и ясные планы на будущее. Теперь же она ни в чем не испытывала уверенности.
Леа прислушивалась к звукам ночи, но не находила в этом никакого удовольствия. Даже река утратила былое очарование. Москит зажужжал над самым ее ухом Джесс проворчал проклятие и шлепнул себя по шее.
— Должно быть, твоя кровь им кажется слаще, — игриво заметила девушка.
— Неужели? — раздраженно переспросил он. — А я-то всегда недоумевал, почему эти маленькие вампиры спокойно пролетают мимо тебя и набрасываются на мою шкуру. — Приподняв ее подбородок, Джесг склонился и прильнул губами к ее шее. — Глупым созданиям просто неведомо, что они пропускают. Ведь ты слаще патоки. — Он застонал и перешел от легких прикосновений губами к горячим лобзаниям. — Я бы тотчас откусил от тебя кусочек.
Ощутив напряжение Джесса, Леа закрыла глаза. Спасибо майору Прескотту: теперь она понимала, что в данную минуту творится с ее другом. Ей стало интересно: похожи ли чувства мужчин, оказавшихся в подобной ситуации, на женские? Ей ни к чему было нарочно мучить Джесса, но и ободрять тоже. Дыхание Батлера теплом обдавало шею, поцелуи были приятны, вот только никак нельзя их назвать желанными. Огонь страсти не опалял ее, не заставлял сердце отчаянно колотиться в груди.
Проклятие! Если бы не Джесс, а Тревор так медленно и ласково трогал языком нежное место под мочкой уха, то она, наверное, уже упала бы в обморок от счастья.
Услышав позади себя какой-то шум, Леа нехотя оглянулась. Так и есть. То был шелест шелковых юбок сестры. Рэйчел шла прямо на нее и… опиралась на его руку. Но если девушка смотрела спокойно, то ее сопровождающий испепелял Джесса мрачным взором. Однако Леа не видела лица Прескотта. Она нарочно отвернулась, чтобы не выдать чувств, охвативших ее при виде этой парочки.
Она нужна «Ривервинд», дяде, даже Джессу. Но не майору Прескотту. Надо лишь ежедневно напоминать себе об этом и попытаться вновь обрести в своей жизни какой-нибудь смысл. Вот только сумеет ли она забыть те чудные ощущения, которым научил ее памятный поцелуй на берегу реки? Удастся ли теперь погасить яростное пламя желания в своем сердце? И что гораздо важнее: захочет ли она этого?
Глава 12
Тревор гордился своими успехами, достигнутыми за три недели, прошедшие с момента злосчастной прогулки к реке. Предложение Леа проехаться по всей плантации нельзя было оставить без ответа, и все же он с честью вышел из положения. Майор настоял на том, что справится с этой задачей сам. Кроме того, он понимал, что по вспаханной земле ходить не слишком-то легко, а неуклюже ковылять на глазах у Леа ему очень не хотелось.
После первого же дня самостоятельной работы Тревор, проклиная свое упрямство, всю ночь напролет мучился сильнейшей болью Но постепенно боль отступила, и судороги в мышцах начали исчезать. Это удивило Тревора и несказанно обрадовало. Нога настолько поправилась, что он помянул своего старого доктора недобрым словом: если даже обыкновенные ежедневные нагрузки так помогают, значит, уже давно надо было начать тренировки до изнеможения!
Тревор мысленно благодарил Леа и еще собственную гордость. Ведь если бы не она, то исцеление не наступило бы. В конечном счете он пошел на этот шаг ради того, чтобы избежать ежедневной пытки — целыми днями наблюдать и вожделеть ее чудесное тело, вдыхать волнующий аромат волос. Но и в отсутствие Леа ее образ не давал ему покоя, то и дело вставая перед глазами.
Тревор надеялся, что муки его прекратятся, если он отдалится от Леа. Но понял, что ошибался. Он желал Леа Стэнтон, как не желал еще ни одну женщину. И бесполезно бороться с самим собой.
Но раз так, то можно по крайней мере позволить себе удовольствие побывать с нею хотя бы на мельнице. Завтра. Ведь сегодня бочки с сахаром должны быть подсчитаны и подготовлены к отгрузке. Эдвард сказал, что они со дня на день ждут шхуну, которая перевозит их сахар и патоку.
Тревор заглянул в свои записи, которые вел в маленькой книжечке, как всегда находившейся у него за голенищем сапога, и повернулся к Джорджу Энтони, всю эту неделю неотступно сопровождавшему его:
— Я насчитал сотню. Как ты думаешь, это правильно?
Он пристально поглядел на раба, который тем временем взглядом пересчитывал товар, слегка шевеля губами. Так и есть. И Тревор поздравил себя с блестящей догадкой: как он с самого начала и думал, Джордж Энтони умел гораздо больше, чем хотел показать хозяевам. Наконец раб ответил:
— Да, сэр. Здесь есть сто.
Тревор притворно нахмурился и снова заглянул в блокнот:
— А вот вчера я записал сто одну бочку. Почему бы это?
Джордж Энтони заглянул ему через плечо:
— Это ноль, сэр.
Захлопнув книжку, Тревор глянул в темные глаза Джорджа Энтони:
— А ведь ты не только разбираешь цифры, но и читать умеешь. Ну-ка, признавайся, что еще ты от меня скрыл? — Негр прищурил глаза, лоб его прорезали глубокие напряженные морщины. — Ну-ну, твой секрет я сберегу, не бойся. Ты даже не обязан мне говорить. А если признаешься, мне будет очень приятно. — И Тревор поглядел на соседнюю стену, под которой были составлены еще целые сотни бочек. — Для меня твоя помощь и сейчас неоценима, но если ты многое умеешь, то я мог бы тебе больше доверить. Например, сделать тебя своим помощником.
— Это правда, сэр?
— Правда, но только в том случае, если ты будешь правдив со мной. — И майор положил руку на плечо Джорджа Энтони.
Раб немного помолчал, а потом робко улыбнулся:
— Белые люди не любят, когда рабы знают всякие вещи, сэр.
Тревор кивнул:
— Многие действительно этого не любят, но я не твой хозяин, Джордж.
Раб поглядел через плечо, прежде чем ответить:
— Лучше оставьте такой разговор у себя. Тревор рассмеялся и похлопал его по широкой спине:
— Слушаюсь. Так где ты учился?
— Сначала я был домашний раб. Жена Маста Кука была добрая женщина. Она потихоньку выучила меня читать. Когда хозяин узнал, он, конечно, рассердился и в тот же день меня продал. — На лице его отразилась боль. — Новый хозяин склонялся к плети, мне лучше было притворяться, что я ничему не учен.
— Но Эдвард Стэнтон — человек умный и порядочный. Тебе не следовало обманывать его.
— Уж лучше не пробовать случай, сэр.
— А как же насчет Леа? Думаю, она бы порадовалась за тебя.
Выражение лица Джорджа Энтони потеплело:
— Она хорошая, эта леди. Похожая на миссис Кук. Она не говорит свысока только потому, что человек ее собственность.
— Да, она хорошая, — задумчиво согласился Прескотт.
Сегодняшний отказ Леа посетить мельницу встревожил Тревора. Неужели теперь она собирается избегать его? А чего же он хотел? Ведь за последние недели майор почти не обращал на нее внимания, проводя свободное время с Рэйчел, чем был очень доволен, относясь к девушке как к сестре, которой у него, к сожалению, никогда не было.
— Никто не может обидеть миц Леа без расплаты, — сказал Джордж Энтони, отвлекая Тревора от его мыслей. И в голосе его прозвучала явная угроза.
Похоже, гигант и в самом деле готов защищать Леа до последнего вздоха. Уже один огромный рост этого человека мог остановить кого угодно. Однако слишком откровенно, иной плантатор за такие слова приказал бы высечь дерзкого. Но вслух Тревор сказал без малейшего намека на иронию:
— Я не собираюсь причинять ей неприятности.
— Нет, сэр, я не думал, что вы собираетесь. Я видел, что вы держались в стороне от нее.
Боже правый, неужели его бегство от Леа заметно даже Джорджу Энтони? Рэйчел говорила, что телохранитель ее сестры влюблен в Нелли. Если так, то тревога великана неудивительна: он просто увидел в Треворе собрата по несчастью.
— Корабли!
Тревор резко обернулся на этот внезапный радостный голос. С улицы стремглав влетел темнокожий мальчишка, выкрикивая:
— Хозяин сказал вам сказать, два корабли входят в Манати!
— Должно быть, он хочет, чтоб я их встретил, — решил Тревор, вручая свой блокнот Джорджу Энтони, и взял трость, лежавшую на одной из бочек. Правда, последнюю неделю он почти не пользовался ею, но по привычке носил повсюду с собой. К тому же к вечеру, когда усталость все же брала свое и нога начинала нестерпимо ныть от долгой ходьбы, трость оказывалась весьма кстати.
— Подмени меня тут, ладно? — И при виде того, как взметнулись кверху густые брови Джорджа Энтони, Тревор улыбнулся: — Ты же знаешь, что это необходимо закончить сегодня. Теперь я надеюсь попользоваться твоими способностями.
Прежде чем раб успел открыть рот для возражений, Тревор зашагал за негритенком прочь с мельницы.
Войдя в дом с заднего крыльца, он остановился и прислушался к суматохе, царившей у парадной двери. Из холла доносились громкие голоса. Говорили одновременно. Внезапно спорщики смолкли. Это были Леа, Рэйчел, Хипи и Нелли. Должно быть, они заметили появление Эдварда, потому что сверху лестницы сразу же загремел его голос:
— Что тут происходит, черт возьми!
— Я говорила, что его надо подготовить — Рэйчел пихнула сестру в бок.
— Чушь какая! — воскликнула Леа в ответ. — Дядя Эдвард не дитя, и он знает ее прекрасно.
— Маста Эдвард должен знать, пока она совсем не приехала, — настаивала Хипи, но Нелли, грозно взглянув на девушку, заставила ее замолчать.
— Хипи права, — вставила
