пыталась нарушить вялую монотонность светской беседы.
Хотя на ней было то же самое зеленое с рюшами и оборками платье, что и в день его приезда, но сегодня она почему-то казалась совершенно иной. Сначала Тревор отметил некоторую скованность Рэйчел и подумал, что ей, возможно, просто нездоровится. Тогда почему теперь в ее глазах сверкают такие странные искры? Возможно, на ее поведение повлияло вино?
Тревор был подавлен. Он всячески старался скрыть расстройство, напуская на себя благочестивый и спокойный вид, что у него плохо получалось. Нога болела, а перед глазами стояла эта парочка: Леа в объятиях Батлера.
— А вы как думаете, майор? — Тревор мгновенно переключил внимание на своих соседок и понял, что даже не знает, которая из них задала ему вопрос. Чтобы не ошибиться, он поглядел прямо перед собой и пожал плечами:
— Несомненно.
— Ну вот видите, я же вам говорила, — сказала бабушка Стэнтон.
Справа от Тревора миссис Брайтон что-то недовольно проворчала.
Джентльмены поднялись и помогли встать дамам. Тревор попросил прощения у своих соседок по столу и направился вместе с мужчинами в кабинет Эдварда. Больше чем к своей неизменной сигаре, Прескотт стремился сейчас к знаменитому бурбону. Может, опьянение изгонит из его воображения образ Леа, приникшей к груди Джесса?
Но даже винные пары не помогали — они не избавляли от чувства вины и порожденного им уныния. Вчера — он отвратительно вел себя с Леа, совершенно не обращая внимания на ее чувства, позволив ревности и гневу, а также необузданной страсти руководить своими поступками. Она заслуживает лучшего обращения. Она имела право на нежность и уважение. Запустив пятерню в свои кудри, Тревор поднялся на ноги. С помощью трости, чтобы не потерять равновесия, он раньше всех покинул кабинет.
Он был пьян и, не надеясь на то, что сумеет скрыть свое состояние от общества, укрылся у себя в комнате.
Леа быстро поднесла ко рту уколотый палец и отсосала каплю крови. И как только Рэйчел терпит это длительное неподвижное сидение на месте, в особенности в компании этих престарелых дам, которые только и делают что рассуждают о рукоделии да о домашних хлопотах? Вот мужчинам весело. Они отправились покурить, попробовать бренди и, как подозревала Леа, обсудить всякие интересные проблемы. Жаль, что нельзя к ним присоединиться. Она сумела бы по многим вопросам высказать куда более дельные суждения, чем их собственные.
И потом ей хотелось находиться ближе к Тревору. Весь этот вечер он был подавлен и мрачен, как грозовая туча, а когда выходил из столовой вместе с группой джентльменов, то довольно заметно прихрамывал. Как старательно майор ни скрывает свои страдания, ранение явно не дает ему покоя. Нежность до краев наполнила душу девушки. Как бы она хотела освободить его от этой боли! Наверное, она слишком влюбилась в него. Похоже, что он живет в ее сердце вместе с «Ривервинд»…
Она не собиралась немедленно посвящать майора в их с Рэйчел хитроумный замысел. Для начала Леа намеревалась таким образом, как бы из первых рук, узнать об отношении Тревора к сестре. Вскоре она уверилась, что на сей счет может быть абсолютно спокойна. Ничего, хоть каплю напоминающего влюбленность, девушка не заметила. И если Прескотт на самом деле увлекся женственными манерами Рэйчел, значит, здорово умеет скрывать свои чувства.
Мысленно воскрешая вчерашний поцелуй, Леа вновь пережила те огненные ощущения, которые он в ней всколыхнул. Она точно знала, что Тревор пережил то же самое, и все же, как всегда, неожиданно и резко ретировался.
Щеки ее вспыхнули ярким румянцем, и девушка украдкой поглядела вокруг: не заметили ли дамы ее смущения? Чтобы понять поведение Тревора, ей недоставало опыта, но она любым способом докопается до правды. Только не теперь, когда каждая мысль отражается у нее на лице.
Леа отложила в сторону глупое вышивание и осторожно поднялась со своего места. Она не могла дождаться того момента, когда можно будет освободиться от неуклюжего обруча, поддерживающего пышную юбку. Вот и теперь, чтобы только пройти мимо бабушки и прочих дам и никого при этом не побеспокоить, ей потребовалось неимоверное напряжение. Тут без нее не заскучают. Сейчас бабуля снова начнет потчевать гостей рассказами о недавно пережитом путешествии. Нет, никогда она больше не согласится играть роль Рэйчел! От этого чертова корсета на ребрах непременно останутся красные рубцы.
Леа выскользнула из гостиной и очутилась в холле как раз в тот момент, когда джентльмены покидали кабинет, но Тревора среди них не было. Остановив дядю, девушка довольно бесцеремонно спросила:
— Где майор Прескотт?
— Наверное, ушел к себе. Думаю, у него разболелась нога.
Она проводила дядю в гостиную и вместе с ним вернулась к обществу. Следующий час тянулся так долго, что Леа приходилось сдерживаться, чтобы не стонать. Мысль о том, что Тревор мучается от боли, превращала в пытку каждую минуту. Когда наконец последние гости покинули усадьбу, ей казалось, что этот проклятый обед длился целую вечность. Пожелав дядюшке доброй ночи, она оставила приказания рабам, а сама удалилась в комнату сестры.
Последовательно осуществляя задуманный план, Леа переоделась и дождалась, пока Хипи не явится, чтобы помочь ей улечься. Все это время ее не покидали мысли о Треворе. Когда рабыня уже собиралась выходить из спальни, хозяйка окликнула ее и приказала:
— Спустись в кухню и принеси мне бальзам, который Нелли держит для лечения порезов.
Лицо Хипи исказилось гримасой страха:
— Но миц Рэйчел, вы же знали, Нелли не терпит, чтобы никто лез в ее хозяйство.
— Все в порядке, Хипи, — подбодрила ее госпожа. — Эта мазь — для майора Прескотта. Отнеси ему и отправляйся сразу же спать. А я дождусь Леа.
— Да, мэм. Маста Эдвард будет сходить с ума, когда только узнает, что миц Леа опять так поздно нету дома.
— Ничего страшного, она пошла на прогулку с Джессом и, наверное, просто забыла о времени.
Как только Хипи вышла, Леа отправилась в свою комнату, но лечь спать до возвращения сестренки все равно не могла. Мысли перескочили с Тревора на Рэйчел. Как было бы здорово, если бы Джастин решил не ждать, пока у него появятся деньги, а немедленно попросил ее руки! В сильном возбуждении Леа принялась ходить из угла в угол. Дом уже затих, зато в голове и на душе у нее было неспокойно. Дядя сказал, что у Тревора болит рана. И еще эта страдальческая гримаса на лице майора… Неужели действительно он весь вечер мучился от боли? А казалось, что он почти поправился! Может, она сама и виновата в том, что заставила его исполнять непосильную для инвалида работу?
Леа вспомнила о вчерашней встрече на лестнице, об ароматном от бурбона дыхании Тревора и его губах… Может быть, и тогда он тоже страдал от боли. Она надеялась, что бальзам Нелли поможет ему, но только согласится ли гордый майор Прескотт принять помощь от рабыни? Хипи рассказывала, что он вообще редко просит о чем-либо прислугу и предпочитает сам ухаживать за собой и своим жилищем. Леа всерьез боялась, что этот упрямец не позволит Хипи осмотреть его рану. Наверное, лучше было бы попросить Джорджа Энтони, но время уж слишком позднее. Однако она все-таки должна что-то предпринять, чтобы облегчить его боль.
Прошло несколько минут. Тревожные мысли одна за другой проносились в голове Леа. Он всего лишь желает ее физически. Как только она к нему приближается, Тревор словно собирается с силами, чтобы ни в коем случае не прикоснуться к ней, и все-таки каждый раз не может устоять. Она и сама страдала от той же страсти, однако ее положение куда тяжелее — ведь она любит его. Приблизившись к окну, Леа уставилась в темноту. Перед ней ожила картина прошлого вечера. Тревор явно оживился при упоминании о Джессе.
Господи, так он же ревнует!
Леа отвернулась от окна и закусила нижнюю губу, тщательно припоминая детали общения с майором. Вот Тревор в упор глядит на нее своим тяжелым взором с другого конца обеденного стола; вот он, не умея скрыть этого, сердится, встретив их на веранде вдвоем с Джессом… А этот резкий, мрачный тон, которым он произнес вчера: «Негоже, чтобы Батлер из-за меня ждал».
Черт побери! Какой же она была дурой! Нет, все-таки он испытывал не простое вожделение, а гораздо более глубокое чувство, чем желал признать. Во всяком случае, Леа молилась, чтобы эта ее догадка оказалась верной. Как он тогда сказал: «Разве вы не заметили, что я предпочитаю целоваться с вами?»
Боже, какую шутку сыграло с ней воображение, заставив поверить в подобную чепуху! Ведь на самом деле он постоянно отказывался от нее не потому, что считал падшей женщиной, а потому, что того требовала его честь. Ну конечно!
Подхватив подол пеньюара, она выбралась в холл и, добравшись до угла, увидела Хипи, шагающую по верхней площадке к лестнице. Заметив хозяйку, девушка направилась к ней, на ходу качая головой:
— Этот мужчина упрямый, как будто мул. Никому не хотел позволять ему помогать. Я оставила бальзам у них в спальне.
— Ты правильно сделала, Хипи. Иди спать и ни о чем не беспокойся.
Леа дождалась, пока не стихнут шаги рабыни, а потом на цыпочках прокралась к двери его спальни. Она заставила замолчать свою стыдливость. Хипи права. Он слишком горд и упрям. Девушку переполняли такие бури, что в голове уже не оставалось места ничтожным соображениям о благоразумии или правилах приличия. Она даже не задумалась над тем, что могла прийти к неверным выводам. Терпение не числилось в списке добродетелей Леа. Она любит Тревора, а он испытывает боль. И надо немедленно разобраться, любит ли он ее.
Каюта корабля была темна, лишь через маленький иллюминатор в нее
