статуэтку с одним блестящим рубиновым глазом и второй пустой зеленоватой глазницей, и ее охватила грусть. Словно чтобы утешить маленькую богиню, она стала гладить ее по лицу, чувствуя, как камень снова нагревается от ее прикосновений. Внезапно Сарина застыла. Она резко обернулась, ожидая увидеть кого-то за своей спиной, но там было пусто. Положив нефритовую фигурку в карман платья, она поспешно открыла дверь во внутренний дворик.
Железная решетка с шумом захлопнулась, и она снова почувствовала себя в безопасности.
Сарина проснулась в середине ночи. Повернувшись на бок, она приподняла голову и прислушалась. Услышала ли она собственное дыхание или там, в углу, кто-то прячется? Ночь была безлунная, и в непроницаемой темноте ни единая тень не скользнула по стенам или потолку. Она уже почти неделю засыпала без помощи жасминового чая, но сон у нее все еще был очень чутким.
Сарина повернула голову в другую сторону, пытаясь разглядеть таинственного посетителя, хотя в глубине души она была уверена, что это плод ее воображения, так же как и плач младенца, который она слышала каждую ночь в течение многих недель после смерти Томаса Джона. Снова опустив голову на подушку, Сарина закуталась в одеяло и вскоре погрузилась в сон.
Утром она быстро оделась и подошла к прикроватному столику, чтобы взять свою нефритовую статуэтку. Ее рука застыла в воздухе, а сердце отчаянно забилось. Кто-то действительно был в ее комнате!
Сейчас Цзи Си лишилась и второго глаза.
Глава 15
Дженсон выждал еще неделю, прежде чем появился в поместье Во. И сейчас, идя за Шукэном к летнему домику, он уже сожалел о своем порыве: зачем посещать человека, дела с которым давно завершены? Ему казалось, что тем самым он выдал свои сокровенные чувства.
В манерах хозяина проглядывал какой-то холодок, и Дженсон предположил, что Сарина рассказала Во то, о чем он когда-то поведал ей. Ну и ладно, решил он, все равно уже ничего не поделаешь. В данный момент его совершенно не волновало, останется ли он с Шукэном в дружеских отношениях.
Сарина, спускавшаяся вслед за Во по ступеням летнего домика, замерла. Как он посмел снова приехать сюда?! Как он посмел стоять перед ней с видом раскаявшегося грешника?! И только твердая рука Во, лежащая на ее плече, помешала Сарине повернуться и убежать наверх.
– Здравствуй, Сарина, – сказал Дженсон каким-то странно безжизненным голосом.
– Здравствуйте, мистер Карлайл. – Она ограничилась коротким кивком.
На нем были темно-зеленый фрак и светло-коричневые брюки. Высокий стоячий воротничок грозил удушить его, и это вызвало улыбку на губах Сарины.
– Ты прекрасно выглядишь, – заметил Дженсон. Под легкими волнами кораллового муслина ее тело казалось более округлым и женственным.
– А вы, – холодно отозвалась Сарина, – наверное, болели? – В ее глазах мелькнул злобный огонек, и Во с укором посмотрел на свою спутницу.
– Я… э… нет, – промямлил Дженсон, чувствуя себя последним идиотом. – Нет, я не болел.
Сарина помолчала, чувствуя, как уходит напряжение. Наконец тишина между ними стала невыносимой.
– Как твои ученицы? – попытался завязать разговор Дженсон, ощущая на себе проницательный взгляд Шукэна. – Они учат английский или ты изучаешь китайский?
– И то, и другое, не правда ли? – Сарина с улыбкой посмотрела на Во.
– Мудрый учитель всегда найдет, что перенять от своих учеников, – последовал загадочный ответ Во.
Дженсон почувствовал, как его захлестывает раздражение. Он демонстративно уставился на Шукэна и отвел глаза, только когда тот убрал руку с плеча Сарины.
– Извини меня. – Во поклонился Сарине и, не обращая внимания на Дженсона, направился к дому.
Сарина удивленно посмотрела ему вслед. Она никогда не видела, чтобы он так бесцеремонно обращался с Дженсоном, и задумалась: не стал ли тот полузабытый разговор с Во причиной разрыва некогда теплых, дружеских отношений между мужчинами? Сарина слегка прикусила губу, разрываясь между стремлением выглядеть равнодушной и желанием узнать, отчего так невежливо обошелся со своим деловым партнером Во.
– Сарина, я должен поговорить с тобой. – Дженсон коснулся ее руки, и она подпрыгнула от неожиданности.
– Не думаю, что мне это будет интересно. Несмотря на ее враждебность, он продолжил:
– Я закончил дела в Гонконге намного быстрее, чем ожидал, и завтра возвращаюсь в Сан-Франциско.
Ее сердце екнуло и провалилось вниз.
– Меня это совершенно не интересует.
– Когда-то я бы поклялся, что ты лукавишь.
– В таком случае вы оказались не столь проницательны, как полагали.
– Или, возможно, время меняет людей?
– Возможно. – Она пожала плечами.
– Разве ты не хочешь узнать, почему я приехал сюда? – настаивал он.
– Теряюсь в догадках, – ехидно бросила она. – Ведь груз, который вам необходим, уже ждет вас в Шанхае.
– Не будь так вульгарна, Сарина, – оборвал он, – это тебе не идет.
– Не надо меня поучать! Занимайтесь своими кораблями, а меня оставьте в покое!
– По крайней мере, Сарина, я честно работаю, и все, чего я добился, я добился сам. Я никогда не торговал ни своими принципами, ни собой.
– Значит, мы опять вернулись к старому! – Уперев руки в бока, она бросила на него разъяренный взгляд. – Ты по-прежнему винишь меня в том, что я стала одной из разукрашенных игрушек Во, которую он может подобрать или выбросить по своему капризу. Так вот, я предлагаю вам посмотреть на себя, мистер Карлайл, прежде чем с такой легкостью обвинять других.
– Я вижу, что время ничуть тебя не изменило! – рявкнул он. – Ты все еще защищаешь его.
– Если эти слова – главное, ради чего вы проделали такой долгий путь, то нам больше нечего обсуждать, – заявила она. – А сейчас – прошу прощения, мне надо идти, так как с минуты на минуту проснутся девочки.
– Сарина, подожди! – Он потянул ее со ступеней вниз, на траву. – Черт побери, Сарина, это вовсе не то, что я хотел тебе сказать.
– Тогда не будете ли вы так добры объяснить, почему вы здесь, или я должна догадаться сама?
Он провел рукой по волосам, глядя на оранжевый диск солнца и гадая, чего ради он подвергает себя такому унижению. А потом, прежде чем успел передумать и прикусить язык, выпалил:
– Та женщина в чайном домике была просто моя знакомая, которую я знал еще в Сан-Франциско.
На одно головокружительное, но короткое мгновение душа Сарины воспарила.
– Мне все равно, кто это был, – ответила она высокомерно, – и я не понимаю, зачем вы мне об этом сообщаете.
– Я хотел, чтобы ты знала о ней на тот случай, если она явилась причиной твоего бегства из чайного домика.
– Боже мой! – Сарина гордо вскинула голову. – Ваша самонадеянность намного превосходит вашу грубость.
Дженсон раздраженно рванул узел шейного платка. Все оказалось еще хуже, чем он мог предположить.
– Я часто вспоминал тебя в эти месяцы, Сарина. – Он искоса бросил на нее взгляд. – Я даже обнаружил, что тревожусь о тебе, думая, в какую еще переделку ты можешь попасть, если меня не окажется рядом, чтобы прийти на помощь.
Его слова пробудили к жизни то, что Сарина надеялась забыть навсегда.
– Как я уже говорил тебе, в моей жизни почти нет места чувствам, потому что я должен сделать так много, прежде… – Дженсон замолчал, потом нервно прокашлялся. – Но я хотел бы быть рядом с тобой. Никаких обещаний, – поспешно добавил он, – я не люблю подстраиваться под другого человека, но мы могли бы чудесно проводить время вдвоем.
– Я не понимаю, – прошептала Сарина, ощущая, как что-то ноет глубоко внутри – там, где никогда больше не должно было болеть.
– Ты околдовала меня, черт побери! – вскричал Дженсон, грубо хватая ее за плечи и встряхивая. – Я просыпаюсь утром, и первое, что я вижу, – это твое лицо. Ты сидишь рядом за столом, когда я завтракаю, сопровождаешь меня в прогулках по улицам, ты присутствуешь на каждой встрече с людьми, чьи лица я сейчас и не вспомню. Ты последнее, что я вижу, прежде чем погрузиться в сон. – Он с силой привлек ее к себе и прижался губами к ее виску. – Я хочу тебя, Сарина, – выдохнул он. – Видит Бог, как я тебя хочу!
Сарина утонула в его объятиях, прильнула к нему. Запустив пальцы в его волосы, она поднялась на цыпочки и ощутила грудью его широкую мускулистую грудь. Как когда-то давно, тело ее стало мягким и податливым.
А затем внезапно весь жар исчез. Образ их умершего сына затмил солнце вновь вспыхнувшей страсти, и ее снова окутал холод.
– Нет, – простонала она, вырываясь. – Нет, нет! Как всегда, ваши слова сладостны, а поцелуи изощренны, но вы только используете меня.
– Сарина, пожалуйста… – Он безуспешно попытался снова обнять ее. – Сарина, это неправда.
В ее глазах засверкали бронзовые искры.
– Неужели вы всерьез думаете, что я соглашусь стать вашей любовницей? – прошипела она.
– Сарина!
– Вы будете заниматься со мной любовью, когда вам того захочется. Будете путешествовать по миру, а потом, возвращаясь, ждать от меня благодарности и страсти. Так вот, – она качнула головой, и ее нижняя губа задрожала, – вам лучше поискать на эту должность кого-нибудь другого. – Глаза Сарины наполнили горькие слезы. – И пожалуйста, пожалуйста, оставьте меня в покое.
– То есть оставить тебя Шукэну? – со злостью бросил он. – Неужели ты думаешь, что он даст тебе то, в чем ты нуждаешься?
– Он стал мне отцом, – хрипло прошептала она. – Он защищал меня, оберегал…
– Я буду оберегать тебя!
Она презрительно рассмеялась.
– У вас и без того слишком много подопечных.
– У меня больше никого нет.
Сарина демонстративно выгнула
