репутация восстановлена, я стала достаточно хороша, чтобы содержать дом и изображать из себя шлюху – но только для одного тебя?
– Сарина, прекрати.
– Скажи мне, Дженсон, – продолжила она с горечью, – ты собираешься постоянно жить в том доме, который мне купишь, или просто станешь заглядывать ко мне всякий раз, когда случайно окажешься в этом городе?
– Сарина!
– И сколько еще таких городов, где женщины живут в подаренных тобою домах, высматривая на горизонте твой корабль, чтобы провести несколько благословенных дней или недель, прежде чем ты надумаешь отплыть по делам?
– Нет никаких других домов и никаких других женщин, – раздраженно отрезал он.
– Я должна тебе поверить?
– Должна.
– Почему?
Его челюсти плотно сжались, в глазах горел гнев.
– Потому что я хочу тебя, глупая маленькая дурочка! Я хочу быть с тобой, заниматься с тобой любовью, просыпаться, держа тебя в своих объятиях, и знать, что никогда не буду делить тебя с кем-то другим.
– Поэтому ты собираешься превратить меня в содержанку?
– Я не хочу иметь содержанку, – взорвался он. – Я просто не знаю, хочу ли я иметь жену.
Сарину передернуло, когда она представила, как весело смеются мужчины в конторе, услышав разнесшийся по всему зданию вопль Дженсона. Когда же она поймет наконец, что она не возбуждает в нем ничего, кроме желания? Того же, что испытывали Галван и Во Шукэн. Несмотря на уверения в обратном, она всегда знала, что хочет Дженсона не меньше, чем он ее, а сейчас она наконец-то призналась себе, что ее чувства не ограничиваются животной страстью.
Она влюбилась в Дженсона Карлайла, отчаянно и бесповоротно, и сейчас ее сердце сжималось от боли: она не могла никому признаться в своей любви, и Дженсон Карлайл не любил ее.
Изменятся ли их отношения, если он узнает, что у него есть сын, подумала она, глядя, как он гневно меряет шагами комнату. Какая разница? Майкл Стивен не мог принадлежать своим настоящим родителям, он был ребенком Анны и Льюиса Дин. Нет никаких доказательств того, что она его мать, никаких свидетелей предательства Шукэна. Какая польза в том, что мужчина, который не хочет детей, узнает о существовании своего ребенка, отданного чужим людям?
– Я не могу принять твое предложение, Дженсон, – в конце концов выговорила она глухим безжизненным голосом, – и я никогда не покину мадам Блю. Они с Мэй – мои единственные друзья в этом мире, и они обе нуждаются во мне.
Он замер, кинув на нее встревоженный взгляд.
– Я тоже нуждаюсь в тебе.
Но недостаточно, хотелось сказать ей. Недостаточно. Она дотронулась до ручки двери.
– Не торопись с решением, Сарина. Я еще побуду немного в Гонконге, так что у тебя есть время подумать над моим предложением.
Но все, о чем она думала, когда закрывала за собой дверь его кабинета, – это куда Дженсон отправится после Гонконга и через сколько дней отплывает его корабль.
Глава 25
Шли недели. Ни Сарина, ни мадам Блю не упоминали больше о визите Во Шукэна, и Сарина ничего не сказала об этом Мэй. Каждый вечер она стояла у входной двери, опасаясь снова увидеть это страшное лицо и услышать елейный голос, который когда-то находила столь успокаивающим; и каждое утро она ложилась в свою кровать, радуясь, что сегодня ее страхи не оправдались.
Она снова плохо спала, но обходилась тем не менее без трубки, без бренди и без Дженсона Карлайла. Несмотря на его настойчивые уговоры, она упорно отказывалась принять его предложение, и через неделю он перестал ее об этом просить.
Ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы с той самой ночи, когда появился Во, держаться подальше от дома восемнадцать по Казуарина-роуд. Она не предполагала, что Дины знают о ней, но видеть сына было намного болезненней, чем не видеть вовсе. Она была глупа, если думала иначе. Ее не устраивали редкие встречи с сыном, как это было и с его отцом. Расставания казались слишком мучительными, жизнь в разлуке была туманной и пустой, а мгновения встреч оказывались слишком скоротечны.
Но однажды, незадолго до Рождества, она не выдержала. Майклу Стивену скоро исполнится год! Прошло почти два месяца с того дня, когда она в последний раз мельком видела его.
День выдался теплым. Неяркое солнце грело землю, и Сарина надеялась, что Анна Дин обязательно воспользуется хорошей погодой, чтобы погулять с ребенком. Но ее экипаж три раза объехал квартал, и она не обнаружила ни детской коляски, ни Анны Дин. Сарина решила приезжать сюда каждое утро, пока не увидит сына.
Через три дня ее настойчивость была вознаграждена. Когда экипаж приблизился к маленькому парку на Баньян-стрит, Сарина заметила вишневую накидку Люси Греер и приказала вознице остановиться. Подойдя к девушке, Сарина с разочарованием обнаружила, что она одна. Сарина тихонько окликнула Люси, и та обернулась. Сначала она, казалось, не узнала Сарину, но затем, хотя и вспомнила ее, улыбка не осветила ее лица. У Сарины от страха перехватило дыхание.
– Здравствуйте, мэм, – приветствовала ее Люси. – Сегодня я впервые позволила себе немного пройтись по улице. Моя хозяйка умерла почти две недели назад.
– О нет! – Глаза Сарины расширились от ужаса.
– У нее всегда были слабые легкие, – продолжала девушка. – Док сказал, что она чудом прожила так долго. Хозяин очень тяжело перенес ее смерть. Они так грустят с маленьким Майклом! Тот, конечно, еще слишком мал, чтобы понимать все как есть, но и он чувствует, что что-то случилось. Думаю, он понял, что его ма больше не придет.
Нет, она придет, хотелось крикнуть Сарине, она жива! Анна Дин умерла, но она не была матерью Майкла Стивена. Я его мать, и я жива!
– И как бы это ни было грустно, мэм, – продолжала между тем Люси, – я подала на увольнение. Неприлично юной девушке жить с одиноким мужчиной, ведь так? Я нашла себе место за четыре улицы отсюда. Буду няней у двух девочек, где есть и па, и ма, чтобы все было как положено. Может быть, вы знаете какую-нибудь вдову или кого-то еще, кто ищет место?
– Нет. – Сарина покачала головой. – Боюсь…
Она внезапно замолчала, пытаясь дать своей бедной голове время подумать. Вдова. Она чуть не рассмеялась вслух. Ее вечно путешествующий по морям муж умер исключительно вовремя. Сарина внезапно почувствовала на себе удивленный взгляд Люси.
– Я ошиблась, – выпалила она. – Я ошиблась, Люси, я знаю такого человека.
– Ну, это же замечательно! – просияла девушка. – Не могли бы вы побыстрее прислать ее? Та, другая семья ждет меня с нетерпением, вы же понимаете.
Побыстрее. И снова Сарина начала лихорадочно соображать. Она сказала Дженсону, что никогда не покинет мадам Блю, а сама собирается сделать это прямо сейчас, когда он еще в Гонконге.
Сарина поймала на себе любопытный взгляд Люси, которую явно удивляли столь долгие размышления. Она подумала о Майкле Стивене. Какими-то неведомыми путями ей выпал шанс оказаться вместе с сыном, шанс, на который она и не рассчитывала. Она сможет кормить и купать его, одевать, причесывать и гулять с ним. Она будет рядом, когда он сделает свои первые шаги и скажет первое слово. Она может заботиться о нем, учить его и смотреть, как он растет. Но что важнее всего, она сможет подарить ему всю ту любовь, что скопилась в ее душе.
Она посмотрела на Люси сквозь пелену слез и произнесла дрожащим голосом:
– Когда я говорила о ком-то, Люси, я имела в виду себя.
– Вы, мэм? – вскрикнула девушка, и Сарина кивнула. – Значит, вы вдова? – Сарина снова кивнула, и слезы в ее глазах сделали эту ложь более убедительной. – Ну, тогда вы с хозяином будете хорошо понимать друг друга, а маленький Майкл попадет в хорошие руки. – Люси Греер казалась вполне довольной. – Приходите сегодня вечером, поговорите с хозяином, а я прослежу, чтобы он не отдал это место кому-нибудь другому.
Сарина вытерла глаза кончиком кружевного платочка и благодарно улыбнулась девушке.
– Когда мне лучше всего подойти?
– Я думаю, около семи, мэм.
– Тогда я приду в семь, – согласилась Сарина. Она попросит Мэй заменить ее, и никто не узнает, где она была.
Она уже собиралась вернуться к коляске, когда ее окликнула Люси:
– Простите, мэм, но я даже не знаю, как вас зовут.
Не медля ни секунды, Сарина прокричала в ответ:
– Томас. Миссис Джон Томас!
Мебель, обитая тканью в розовых и зеленых тонах, обои с изображением сцен охоты… Гостиная показалась Сарине кусочком Англии, перенесенным в одну из ее самых удаленных колоний. Громко потрескивающий в камине огонь согревал гораздо сильнее, чем жиденький чай, который подала Люси. Отблески желтого пламени придавали уют и без того приятной обстановке.
Сарина сильнее запахнула накидку, не в силах избавиться от неприятного ощущения, что она здесь всего лишь временный посетитель. А ведь ее собственный сын мирно посапывал в детской, всего через две двери отсюда! Пила бы она чай с Анной Дин в этой самой гостиной или они бы расположились в другой комнате? Возможно, ей бы предложили то самое кресло, в котором она сидит сейчас. Сарина вздрогнула и поспешно опустила чашку с блюдцем на маленький дубовый столик.
Устраиваясь поудобнее, она внимательно изучала бледное лицо молодого вдовца, который сидел сгорбившись на софе напротив.
Блондин с густыми волнистыми волосами и небольшими усиками под тонким аристократическим носом. Светло-карие глаза заволокла пелена боли, а бледные губы напряженно сжаты.
Сарине казалось, что он не в полной мере осознает ее присутствие. Когда Люси представила их друг другу, он показался ей слегка рассеянным, но отнюдь не подозрительным. Если
