прислушивался к неверным, спотыкающимся шагам, - и ничего не ответил.
Еще через минуту Билби продрался через живую изгородь в освещенный мир и остановился, глядя на человека у костра. Призрачные волки удрали в неведомую даль. Но Билби был все еще бледен от ужасов погони, и вообще он казался маленьким-маленьким мальчиком.
- Заблудился? - спросил сидевший у костра.
- Не мог найти дорогу, - сказал Билби.
- Ты один?
- Да.
Человек у костра подумал.
- Устал?
- Немножко.
- Иди и садись у огня, отдохни малость. Не бойсь, я тебя не трону, прибавил он, видя, что Билби колеблется.
За всю свою небогатую опытом жизнь Билби еще ни разу не видел человеческое лицо, освещенное сзади дрожащим красным пламенем костра. Зрелище было поразительное, но не слишком приятное: такого подвижного и изменчивого лица Билби никогда не видывал. Казалось, нос ежесекундно менялся: то он был совсем римский, то пуговкой, точно у мопса; глаза то выпучивались, то уходили глубоко в темные орбиты; почти не менялся лишь большой треугольник, который образовали подбородок и шея. Билби, пожалуй, вообразил бы, что этот бродяга и не человек вовсе, если бы его не окутывал запах какого-то варева. Пахло и луком, и репой, и перцем, у Билби потекли слюнки - один этот запах уже служил признаком добродетели. Варево кипело в старой жестянке, укрепленной на скрещенных палках над огнем, и бродяга то и дело подбрасывал в костер сухие ветки.
- Да не трону я тебя, на черта ты мне сдался, - повторил он. - Поди сюда, садись вот здесь на ветки и рассказывай все по порядку.
Билби покорно сел.
- Я заблудился, - сказал он и почувствовал, что слишком устал, чтобы сочинить сколько-нибудь правдоподобную историю.
Физиономия бродяги при ближайшем рассмотрении уже не так фантастически менялась в отблесках костра. У него был большой рот с отвислыми губами, толстый, бесформенный нос, густые и длинные светлые волосы, широкий, обросший многодневной щетиной подбородок и прыщи, уйма прыщей. Маленькие колючие глазки зорко поглядывали из глубоких глазниц. Он был худой, даже тощий. Он разговаривал с Билби и большими, длинными руками то и дело подбрасывал в огонь сучья. Раза два он наклонялся и нюхал свое варево, но его маленькие глазки все время пристально следили за Билби.
- Воротник потерял, что ли? - спросил он.
Билби пощупал шею.
- Я его снял.
- Пришел издалека?
- Вон оттуда, - сказал Билби.
- Откуда?
- Оттуда.
- Как называется то место?
- Не знаю.
- Так ты не там живешь?
- Нет.
- Значит, сбежал, - сказал бродяга.
- Может, и так, - ответил Билби.
- Может, и так! Почему 'может'? Ясно, сбежал. Что толку врать? А когда ты сбежал?
- В понедельник.
Бродяга минуту подумал.
- Что, уже надоело?
- Не знаю, - честно признался Билби.
- Хочешь супу?
- Хочу.
- Сколько?
- Я бы съел побольше, - сказал Билби.
- Еще бы! Только я не про то. Я говорю: сколько дашь за суп? Сколько ты заплатишь за полжестянки вкусного-превкусного супа? У меня ведь не богадельня, понятно?
- Два пенса, - сказал Билби.
Бродяга покачал головой, взял видавшую виды оловянную ложку, которой он мешал свое варево, и с аппетитом его попробовал. Это был отличный суп, и даже с картошкой.
- Три пенса, - сказал Билби.
- А сколько у тебя всего? - осведомился бродяга.
Билби колебался, и это было заметно.
- Шесть пенсов, - наконец пролепетал он.
- Вот и суп стоит шесть пенсов, - заявил бродяга. - Раскошеливайся.
- А миска большая? - деловито спросил Билби.
Бродяга нащупал в темноте позади себя жестянку с зазубренными краями, в которой когда-то, как свидетельствовала этикетка - я только цитирую, а не утверждаю, что так оно и было, - находился 'Океанский лосось'.
- Вот. - Бродяга показал ему жестянку. - И еще ломоть хлеба. Хватит, а?
- А вы дадите, не обманете? - спросил Билби.
- Я что, похож на жулика? - разозлился бродяга, и в эту минуту клок густых волос свесился и закрыл ему один глаз, и лицо у него стало ужас какое грозное.
Билби без дальнейших рассуждений протянул ему шесть пенсов.
Бродяга спрятал в карман деньги и сплюнул.
- Уж я с тобой обойдусь по справедливости, - заметил он и сдержал слово. Он решил, что суп уже можно подавать, и аккуратно разлил его по жестянкам.
Билби сразу принялся за еду.
- Вот тебе в придачу, - сказал бродяга и бросил Билби луковицу. - Она мне досталась почти что даром, вот я и с тебя ничего не возьму. Доволен, а? Лук, он полезный.
Билби кротко поедал суп и хлеб, одним глазом искоса поглядывая на своего благодетеля. Он решил, что съест все до конца, посидит немножко, а потом выспросит бродягу, как пройти... куда-нибудь, все равно куда. А бродяга очень старательно выскреб остатки супа из своей жестянки кусочками хлеба и задумчиво уставился на Билби.
- Ты бы лучше покуда составил мне компанию, приятель, - сказал он. Нынче тебе уж, во всяком случае, никуда идти нельзя.
- А может, я дойду до какого-нибудь города или еще до какого места?
- В лесу опасно.
- Как это опасно?
- Когда-нибудь слыхал про гориллу? Есть такая большая черная обезьяна.
- Слыхал, - пролепетал Билби.
- Так вот, одна такая бегает тут. Уже с неделю, а то и больше. Верно тебе говорю. И если какой-нибудь малец бродит тут в темноте, она, знаешь, может с ним поговорить по душам... Конечно, если горит костер или есть кто взрослый, она не тронет. Ну, а мальца, вроде тебя... Не хочется мне тебя отпускать, ей-богу, не хочется. Это штука опасная. Понятно, силком тебя держать я не стану. Вот такие дела. Иди, коли хочешь. А только лучше не надо. Верно тебе говорю.
- Откуда она взялась, эта горилла? - спросил Билби.
- Из зверинца, - ответил бродяга. - Тут один парень хотел ее изловить, так она ему руку чуть не насквозь прокусила.
