ребенок уже есть.
Джейка охватил озноб. Как она могла узнать? Он не верил гадалкам. Он не верил ни во что, твердо зная, что безжалостное время неумолимо движется вперед, неся с собой неизбежную боль. И тем не менее от ее слов у него по телу побежали мурашки.
Нахмурившись, Энни смотрела в чашку.
– Вижу… какую-то суету. Темную, мрачную – вокруг вас и близких вам людей. Вы должны принять важное решение.
В тишине глухо пробили настенные, видимо дедушкины, часы.
– Решение будет для вас очень трудным. Однако что бы вы ни предприняли, жизнь уже не будет прежней. Вообще-то она уже перестала ею быть. – Она подняла на него ясные глаза: – Это будет самое важное решение вашей жизни. Разумом вам его не принять, решить вы должны сердцем.
Ее взор так глубоко проник к нему в душу, что Джейк почувствовал, как у него на затылке зашевелились волосы.
Она смотрела на него не как на случайного знакомого, с которым только что встретилась. Энни смотрела на него напряженно, обеспокоенно, почти интимно – так, будто ей не безразлично, что с ним случится.
Нелепость какая-то! Она ведь его совсем не знает. Почему Энни должна беспокоиться о нем?
Внутри у него все сжалось.
– Послушайте, я хотел вам сказать это несколько минут назад, но вы меня не слушали.
Она сдвинула свои изящные темные брови:
– Что?
– Я не внук Перл.
Ее губы дрогнули. Джейк смотрел на них, и ему в голову лезло нечто несуразное. На вкус они такие же сладкие и свежие, как на вид?
– Тогда кто вы?.. И зачем?..
Выругав себя за подобные мысли, Джейк отвел взгляд от ее губ.
– Странно, что чайная заварка вам не подсказала. – Он достал из кармана пиджака визитку и подал ей.
Энни посмотрела на карточку из веленевой бумаги. «Джейк Э. Честейн, адвокат фирмы «Моррисон и Честейн» в Талсе». Взглянув на изображение богини правосудия с весами в руках в углу карточки, она почувствовала необъяснимое родство с дамой с завязанными глазам».
Адвокат. Бой мог! Адвокаты не появляются у вас на пороге, если за этим не стоят какие-то неприятности. Последний раз она видела адвоката у себя в доме, когда он приносил бумаги о разводе.
Энни опустила собаку на пол и почувствовала, как у нее сжался желудок.
– Я не понимаю.
– Я здесь из-за ребенка.
Спазм усилился.
– Того, о котором я упомянула, гадая?
– Того, которого вы родили. У Энни замерло сердце.
– По поводу Маделин? – прошептала она.
– Это ее имя?
У него были темные глаза, взгляд напряженный и жестокий. Глаза человека, которого не испугаешь и не уговоришь.
Энни охватил холодный и острый страх. Она сдерживала себя, чтобы не убежать в детскую, схватить ребенка и прижать его к себе, спрятать от угрозы, исходившей от этого человека со скорбными складками у рта. Не понимая почему, Энни чувствовала, что он опасен.
Она с трудом заставила себя заговорить:
– Я… не знаю, что вам нужно, мистер Честейн, но думаю, вам лучше уйти. Мой ребенок вас не касается. – Она встала, ноги с трудом держали ее.
Мужчина тоже поднялся. Он был устрашающе высок.
– Да нет, касается.
Слова его прозвучали горько, отрывисто и грубо. Энни почувствовала, что бледнеет, но не из-за того, что он сказал, а из-за тяжелого, напряженного, жестокого выражения его глаз.
– У меня есть основания считать, что я ее отец.
Пол покачнулся у нее под ногами, как будто она летела с американских горок. Чтобы не упасть, Энни уцепилась за стул в красно-бежевую клетку.
– Я только что побывал в Центре по лечению бесплодия Талсы. Я видел истории болезни, и похоже, ваш ребенок от меня.
– Нет. – Мысли Энни метались, как стебли пшеницы под порывами ветра. – Нет, вы не могли их видеть. Они засекречены.
В ту же минуту она пожалела, что сказала это. Бог мой, таким образом она подтвердила, что является
