– Дочь Джейка – это моя внучка.
Том уставился на Сьюзен, открыв рот от удивления.
– Мы даже не знаем наверняка, что это ребенок Джейка.
– Все легко выяснить с помощью анализов, – сказал Джейк.
У Тома дернулась щека.
– Женщина согласна на это?
– Не совсем.
– Как она вообще отреагировала?
– Как я уже говорил, она была потрясена. Она считала, что отцом ребенка является анонимный донор.
– И чем же дело кончилось?
– Да не очень-то хорошо. – Джейк провел рукой по лицу. – Боюсь, что я вышел из себя и стал угрожать ей судебным иском. Она буквально пришла в ярость, и тут появился этот самый внук знакомой. Дальше продолжать разговор не имело смысла, поэтому я ушел, но обещал вернуться.
– И что ты теперь собираешься делать?
– Еще раз встретиться с ней. Посмотрю, можем ли мы о чем-то договориться. Сначала я хотел потребовать единоличных прав на ребенка, но, поразмыслив, пришел к выводу, что, пожалуй, это повредит девочке. И потом, вряд ли стоит ссориться с матерью, я хочу начать видеться с ребенком незамедлительно.
Том барабанил пальцами по столу. Он раздраженно нахмурился и медленно покачал головой:
– Иногда самое лучшее – это не предпринимать ничего. Не будить спящую собаку.
Джейк почувствовал, что в нем закипает ярость. Его тесть рассуждал, как доктор Уорнер в клинике.
– Мы ведь говорим не о собаке. Это ребенок. Мой ребенок. Я не могу притворяться, что его не существует.
– Даже если он твой, ты не несешь за него ответственности.
– Еще как несу! Если у меня есть дочь, я намерен быть по отношению к ней отцом.
Сьюзен потрепала Джейка по руке:
– Это совершенно понятно. – И бросила на мужа умоляющий взгляд. – Мы рады твоему ребенку и будем любить его. Правда, Том?
Тут, слава Богу – как потом, усаживаясь на заднее сиденье их «кадиллака», вспомнила Сьюзен, – подошел официант. По тому, как засверкали глаза Джейка, она понимала, что он начинает злиться, и боялась, как бы Том не сказал чего-нибудь, о чем может впоследствии пожалеть. Она постаралась перевести разговор на другую тему, но напряжение не покидало их до конца ужина.
– Я не в силах поверить в это, – сказал Том, выводя их большую машину со стоянки клуба.
– Да, поразительно, – согласилась Сьюзен, – Джейк с ребенком.
– Почему Джейк так упорно хочет быть отцом ребенка незнакомой ему женщины?
– Потому что это и его ребенок.
– Мы этого не знаем.
– Он, похоже, абсолютно уверен.
– Это должен быть, черт возьми, ребенок Рейчел! – Голос Тома был полон горечи. – Врача надо утопить и четвертовать. Наверное, я все-таки поеду во Флориду, найду этого сукина сына и…
– Ты этим ничего не изменишь.
В салоне машины воцарилась тишина, нарушавшаяся лишь жужжанием кондиционера. Том вывел машину из каменных ворот на дорогу.
– Как мы попали во всю эту кутерьму? Все должно было быть совершенно иначе.
Сьюзен молча смотрела в окно на супермаркет, мимо которого они проезжали.
– И я абсолютно не понимаю, как вести себя в данной ситуации, – продолжал Том.
«Это для него хуже всего», – думала Сьюзен. Он не выносит, когда что-то или кто-то не подчиняется ему. Рейчел была очень на него похожа. Они оба знали, какой должна быть их жизнь, и думали, что в их силах сделать ее такой, какой им хочется. Оба считали, что смогут и должны все в жизни подчинять своим интересам.
И надо сказать, что чаще всего им это удавалось. Но когда что-то не ладилось, они воспринимали это болезненно.
Вот тот же пример с бесплодием. С восемнадцати лет их дочь Рейчел полностью управляла своей жизнью, и все шло согласно ее планам. Она блестяще окончила колледж, стала работать в престижной фирме и вскоре вышла замуж за своего школьного друга. Они с Джейком обменялись торжественными клятвами на тщательно продуманной и не менее тщательно исполненной брачной церемонии. Затем два года не хотели заводить детей – все было так, как планировала Рейчел.
А затем неожиданно возникло препятствие – ее собственное тело.
– Это нечестно! – бушевала Рейчел, когда гинеколог сказал, что у нее сильнейшей эндометриоз. –
