Щенок, исследуя окрестности, побежал вдоль забора. Энни устроилась на деревянных качелях, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Качели затрещали, когда Джейк сел рядом. Он положил руку на спинку качелей, едва не касаясь ее волос. Энни постаралась удержаться от желания положить голову ему на руку.
«Собака», – повторила она про себя, как заклинание.
– Маделин будет очень любить своего щенка.
– Надеюсь. Наверное, мне следовало позвонить и спросить у тебя разрешение.
Они стали качаться.
– Ты говорил мне, что твои родители не разрешали тебе заводить животных.
– Рейчел тоже не согласилась бы. Она говорила, что собака и белые ковры несовместимы.
Энни хотела было сказать, что белые ковры вообще плохо совместимы с повседневной жизнью, но передумала. Повернув голову, но ничего не увидев, она спросила:
– Она побежала на кухню еще поесть?
Джейк повернулся, пытаясь увидеть что-то через окно.
– Нет, похоже, она укладывается.
«Может быть, нам следовало сделать то же самое», – глубоко вздохнула Энни.
– Это из-за ковров у тебя пока не было собаки?
– Да нет, я мало бываю дома. Думаю, собаке плохо одной.
– Это и к людям относится, – мягко заметила Энни.
Джейк посмотрел на нее, и от его пристального взгляда сердце Энни сделало скачок.
– Иногда у людей нет выбора.
– Иногда он у них есть, но они просто им не пользуются.
Энни с трудом заставила себя отвести от него глаза и вновь заговорила о животных:
– Значит, ты решил, что я подхожу для выхаживания щенят?
Джейк пожал плечами:
– Я рассчитывал, что после того как ты увидишь ее, тебе будет трудно сказать «нет».
Его глаза светились в мягком свете, падающем из окна. Он смотрел на ее губы. Энни больше не могла игнорировать происходящее между ними.
Влечение. Голод. Потребность. Желание. Все это было в его взгляде.
– Мне вообще всегда трудно говорить тебе «нет», Джейк, – неожиданно произнесла она.
Энни сказала это шепотом, но смысл ее слов был очевиден. Качели приостановили движение. Воздух застыл. Казалось, что даже древесные лягушки затаили дыхание.
Глаза Джейка пробежали по ее лицу, пытаясь прочесть его выражение. Он, видимо, увидел то, что искал. Его губы шевельнулись, произнося лишь одно слово – «Энни».
Она тут же оказалась в его объятиях. От Джейка пахло лосьоном для бритья. Его рука, лежавшая на спинке качелей, коснулась ее волос, другая скользнула ей за спину, губы жадно прильнули к ее губам. А затем Энни растворилась в его поцелуях. Страстных, горячих, влажных. Его язык проник ей в рот, все внутри ее, казалось, растаяло и превратилось во влажное пламя.
Энни обхватила голову Джейка, перебирая волосы, прижимая его к себе, не давая возможности отстраниться. Она мечтала поцеловать его с того самого раза, когда увидела впервые, даже не зная еще, кто он такой. И сейчас она нежилась в его объятиях, не желая покидать их.
Энни чувствовала на шее его теплое дыхание. Его рука осторожно проникла под бретельки платья. Никогда она не получала такого удовольствия от прикосновения. Джейк снова поцеловал ее, глубоко и нежно, и опустил одну из бретелек, обнажив ее грудь.
– О, Энни, – пробормотал он, лаская ее взглядом. – Ты так хороша, что до тебя страшно дотронуться.
– И все же дотронься, – торопила она его.
Опустив голову, Джейк взял ее сосок в рот. Порыв, теплый, утонченный и глубокий, пронзил все ее тело.
Энни тоже хотела прикоснуться к нему, почувствовать его кожу. Ее руки дрожали, пока она расстегивала пуговицы на его рубашке. Не от волнения, а от желания. Распахнув рубашку, Энни провела рукой по его груди. Сильная, мускулистая, она была покрыта грубыми на ощупь волосами. Ее рука двинулась ниже.
– Помедленнее, ангел, – простонал Джейк.
– Не хочу медленно.
Он поднял Энни, пронес через открытую дверь кухни. Она прильнула к нему, чувствуя щекой его волосы на груди. Он отнес ее в комнату и положил на кровать.
Джейк стащил с себя расстегнутую рубашку. Его глаза, темные и голодные, не отрывались от ее лица. Энни хотела снять платье, но он накрыл ее руку своей.
– Нет. Дай это сделать мне. Мягкая ткань упала ей на талию. Его глаза, казалось, впитывают ее.
