— Однако вчера вечером Гидеон говорил о чем-то похожем.
Воображению Томаса вдруг предстала малопривлекательная картина: не сумев разыскать капитана в людном зале, Браун остановил безымянного гвардейца на пустынной лестнице. Попросил его отнести письмо капитану и удалился в эту гостиную, чтобы написать его. Браун всегда казался Томасу жалким созданием, кроме того, молодого чародея убили холодной рукой, что не согласовывалось с предположением о внезапной вспышке гнева. Потом Браун все-таки был волшебником и посему располагал известными средствами самозащиты, что и заставило злоумышленника напасть на него со спины…
Дверь скрипнула, слуга ввел в комнату Эфраима — оборванца, торговца балладами и профессионального шпиона.
— Есть хорошие вести? — спросил Томас, пока старик, ухмыляясь, кланялся им обоим.
Стянув с головы полотняную шапку, тот принялся сразу комкать ее.
— В известном смысле, сэр, это целая повесть. Понимаете, Гамбин этот помер.
«Если ему, как и Брауну, перерезали глотку из-за спины, значит, я ухожу в отставку», — подумал Томас.
— Что случилось?
— Пара моих ребят с самого начала пошли за этим Гамбином на случай, если он сразу приведет нас к тому типу, что нанял его; и клянусь вам, сэр, он изрядно поводил их, но в конце концов повернул в дворцовую часть, а именно к дому лорда Лестрака. — Эфраим помедлил — не от неуверенности, скорее для того, чтобы привести свои мысли в порядок. — Чуть погодя Гамбин вышел, и ребята прошли за ним всю путаную дорогу к дому; они остались ждать, поскольку не имели других инструкций. Тут перед самым рассветом является молодая женщина, входит внутрь и начинает вопить. Тогда ребята рассудили, что и им можно зайти посмотреть, в чем дело, а если Гамбин начнет расспрашивать, сказать, что они, мол, прохожие, ведь он их в лицо не видел. В общем, говорить им не пришлось: Гамбин лежал бездыханным и, понимаете, без единой отметины на теле. Явившись туда, я послал за одной дамой, которая живет у Философова перекрестка и кое-что понимает в таких вещах; она сказала, что все похоже на злую порчу, хотя я прежде не слышал, чтобы Гамбин связывался с чародеями. Она сказала, что парнишке скорее всего дали какой-нибудь талисман, который прикончил его, когда хозяин решил, что дело сделано. Надо было доплатить ей, чтобы она поискала вещицу, но я решил, что вы захотите, чтобы это сделали ваши люди, и поэтому запер дом и явился сюда.
— Ты сделал все наилучшим образом, — обрадовался Томас. — Скажи им, пусть нальют тебе, деньги получишь у казначея.
Эфраим поклонился неловко, но искренне:
— Благодарю за доброту, капитан.
Когда шпион вышел, Лукас сказал:
— Ну и ну. Наш безымянный писец оказывается лордом Лестраком, а Гамбину затыкают рот тем же способом, как доктору Сюрьете и Миламу. След ведет к Грандье.
— Возможно. — Проделка с письмами относилась к числу тонких, но пустяковых трюков, которыми прославились друзья Дензиля, старавшиеся потешить его; герцог же беззаботно предоставлял им самостоятельно справляться с последствиями. — Кажется даже, орудуют двое злоумышленников или две группы заговорщиков: Грандье со своей магией и кто-то еще, отвлекающий наше внимание. Гамбина наняли через посредника, и, узнав, что он скомпрометирован, Грандье убил его.
— Если они сотрудничают. А это не обязательно. — Лукас пожал плечами. — Впрочем, как сказать. Тут надо пораскинуть мозгами.
Обдумывая варианты, Томас прикусил губу.
— Я хочу, чтобы ты послал людей обыскать дом Гамбина и забрать тело, нам нужно узнать мнение о нем Дубелла.
— Какая честь для мелкого жулика. — Лукас поднялся. — Кстати, Лестрак — друг Дензиля, если я не ошибаюсь. По-моему, добрый герцог Альсенский оплачивает содержание этого дома.
— Это так. Королевская стража обыскала дом примерно два дня назад. Они ничего не нашли.
Лестрак принадлежал к числу знати, зависящей от членов королевской семьи. Его дом располагался возле дворца, примыкая к его западной стене. Сам Лестрак, безземельный и безденежный дворянин, полное ничтожество, иногда служил Дензилю орудием. Ему не случалось еще оказаться глубоко замешанным в козни герцога, что могло бы привести его на кладбище предателей, расположенное за городской чертой, однако он помогал кузену Роланда сеять сплетни. Томас вздохнул.
— Даже если мы установим связь друга Дензиля с Грандье, то ничего не докажем этим Роланду. Убедить его можно, только взяв герцога с обнаженным мечом возле королевского ложа, и я сомневаюсь, что даже тогда он поверит своим глазам.
— В дни бурной молодости Лестрак, как считают, увлекался черной магией и вступил в сделку с демонами, подобно Грандье. Подбросить письма мог и он сам, как, впрочем, и убить Гамбина, — заметил Лукас.
— Я слыхал, что он увлекался магией, но никто не говорил, что увлекался настолько успешно. Обнаружив амулет, мы все установим. Пусть они будут особенно осторожными с ценностями, найденными на теле Гамбина. На месте Грандье я наложил бы чары на выданную ему плату. — Томас помедлил. Я сам переговорю с Лестраком.
Лукас нахмурился.
— Ты возьмешь с собой Дубелла?
— Грандье видит в нем опасность для себя, и я не уверен, что следует рисковать Дубеллом. Сейчас, возможно, кроме него, у дворца нет другой защиты.
— Итак, ты пойдешь один в дом Лестрака, где скрывается Грандье, и он убьет тебя, потому что Дубелл останется здесь. По-твоему, это разумно?
— Согласен, мой план далек от совершенства. Возьму кого-нибудь из учеников Брауна, они могут быть хоть чем-то полезны.
— Или меня.
В окне сидела Гадена Каде, внимательная, спрятавшая ноги под рваные кружева подола. Она проникла сюда незаметно, это было почти невозможно; однако, судя по позе, Каде могла пребывать здесь уже не менее часа.
— Что вы здесь делаете? — спросил Лукас, невольно потянувшись к рукояти шпаги.
Взглядом своим она показала, что рассчитывает на его благоразумие.
— Теперь вы спросите меня о том, что я слышала, на что я скорее всего отвечу — «довольно много». Нельзя ли обойтись без ненужных вопросов? Лучше возьмите меня с собой!
Поглядев на капитана, Лукас вопросительно поднял бровь. Томас отрицательно качнул головой и спросил у Каде:
— И куда же вы хотите, чтобы я вас взял?
— В дом этого типа, где, по-вашему, засел Грандье. Так?
Прикоснувшись к столу, Томас сложил руки на его поверхности.
— И зачем вам это нужно?
Каде в волнении закатила глаза к небу.
— Я же предлагаю помощь.
— Столь трогательным и ненавязчивым способом. Ну а если я откажусь?
Каде отнеслась к вопросу серьезно.
— Я могу помочь вам. Знаю, как это сделать. Но не обещаю. Я могу сделать многое: день еще только начинается.
Зловещая перспектива.
— И вы думаете, что я буду доверять вам?
В явном раздражении она распрямилась у окна и сказала:
— Я дала слово.
— Нет, этого не было.
— Дала.
— Когда?
