Оковы, удерживавшие Авилера, были сделаны чуть иначе, и на них ушло больше времени. После первой — длительной и безуспешной — попытки Томаса Верховный министр произнес угрюмым тоном:
— Не получается. Лучше уходите отсюда, пока они не вернулись.
— У меня, — буркнул Томас сквозь стиснутые зубы, — нет времени на театральные позы.
Авилер напрягся, но не стал возражать.
Наконец наручники сдались, и Авилер с облегчением растер руки и поднялся.
Томас перебросил через голову простые кожаные ножны с рапирой альсенца и передал Верховному министру большой кинжал. Они быстрым шагом направились через прихожую, задержавшись лишь ненадолго, чтобы убедиться в том, что альсенцы не оставили там какого-нибудь оружия.
Шагнув на лестничную площадку, Томас понял, что допустил ошибку, когда Авилер за его спиной выдохнул неразборчивое предупреждение, и нырком прокатился по полу. Это добавило ему синяков, и, поднявшись на ноги, капитан пошатнулся. Авилер схватился с солдатом, караулившим возле двери, и, когда Томас поспел к ним, Верховный министр уже всадил кинжал между ребер своего противника. Тот рухнул с глухим стоном. Томас и Авилер немедленно закатили труп в прихожую. Верховный министр, задыхаясь, сказал:
— Он шевельнулся, когда вы оказались снаружи. Тут я и увидел его. Неужели этот стражник просидел здесь и ничего не слышал?
— Нет, иначе он мог легко прикончить меня, когда я душил первого. Наверное, пришел за своим, когда тот не вернулся вовремя.
Томас оглянулся, еще раз проверяя лестничную площадку, двери в обоих концах ее утопали в сумраке, перед ними зияла черная лестница.
Авилер снял с убитого перевязь и перекинул ее через плечо, а кинжал перебросил Томасу. Верховный министр подобрал и рапиру солдата. С перевязи что-то упало, звякнув об пол, и Авилер пнул вещицу сапогом.
— Смотрите-ка, один из ключей, — произнес он, иронически изогнув брови.
Томас фыркнул:
— Ой, как не повезло нам! Сколько сил и времени потеряно!
Они вышли на лестницу; чуть помедлив, Томас осмотрелся и заметил внизу слабый огонек лампы.
— Сюда, — сказал он, направляя Авилера к другой двери.
Она открылась в анфиладу комнат, которая, по мнению Томаса, — если они действительно находились там, где он предполагал, — должна была привести их на другую лестницу. Здесь было темно, как в угольной яме, но комнаты эти и не предназначались для общего обозрения. Двери находились в одном месте по левую сторону очага, — и путь к ним не преграждала никакая мебель, так что идти было легко, невзирая на полный мрак. Они уже находились в третьей комнате, когда на лестнице послышались тревожные голоса и топот ног.
Беглецы замерли, прислушиваясь, но в их сторону никто не пошел. Авилер прошептал:
— Едва ли они подумают, что эта тварь сожрала нас обоих, убила двоих стражников и отправилась неизвестно куда.
— Они могут попытаться предложить эту мысль Дензилю, но едва ли найдут у него хороший прием.
Наконец беглецы оказались в последней комнате, и сквозь ее открытую дверь Томас уже мог видеть лестничную площадку, скудно освещенную единственной свечкой, оставшейся в канделябре из серебра и горного хрусталя. На пороге лежал труп молодой женщины-служанки, о чем свидетельствовали ее серо- коричневые юбки. Томас переступил через нее, не задерживаясь… Он уже начал привыкать к убитым дамам и перестал отыскивать знакомые лица. В конце концов и его самого, быть может, скоро ждет смерть. Авилер, чуть помедлив, последовал за ним.
Как только они показались на лестничной площадке, тишину нарушил глухой пистолетный выстрел. Оба инстинктивно бросились к лестнице. Спустившись на следующий этаж, они направились в обратную сторону, минуя почти такие же комнаты. В первой из них было темно и полно мебели. Солдаты уже топали по лестнице, а Томас еще не мог отыскать дверь. Он споткнулся о невысокий стол, а потом повернулся и прижался к стене. Если в руках у преследователей окажутся масляные фонари, то свет их сразу ослепит его. Тут он услышал глухой удар. Авилер охнул от боли, а потом сказал хриплым голосом:
— Сюда, выход здесь. — Томас направился на звук голоса Верховного министра и нащупал неожиданно приоткрывшуюся узкую дверь. Авилер шепнул: Это для слуг, — и сделал несколько шагов вниз. Томас последовал за ним, осторожно притворив за собой дверь.
В незнакомой им комнате люди герцога едва ли могли быстро отыскать замаскированный проход, но Томас позволил себе вздохнуть лишь после того, как альсенцы протопали через комнату, ругаясь и пиная мебель, а потом отступили. После недолгого молчания он непринужденно заметил:
— Следует похвалить вашу неловкость, поскольку она спасла наши жизни.
— Не всем так везет, — отозвался Авилер. — Тут лежит чей-то труп.
Да, здесь можно натолкнуться и на фейри. Нет, легче не будет, подумал Томас, выпрямляясь и отыскивая рукой стенку, чтобы начать спуск по лестнице вниз.
— Должен же был он взять с собой лампу, — бормотал Авилер. И прежде чем Томас успел согласиться с ним, Верховный министр сказал: — Да вот она. — Повозившись, Авилер отыскал на убитом кресало и разжег лампу. — Великий Боже, — негромко произнес Верховный министр, распрямляясь над освещенным неярким огоньком трупом, — как это они могли сделать такое с его головой… Нет, не отвечайте. Я просто удивляюсь.
Они услышали шаги вверху — снизу тоже доносились голоса — и спустились на несколько ступеней по узкой лестнице. Дверь с ее прочной и толстой резной обшивкой хорошо скрывала шум.
Приподняв лампу повыше, Авилер огляделся; с одной стороны лестницы шел грубый камень стены, казавшийся на ощупь куском льда. С другой стороны к ним была обращена деревянная опалубка штукатурки. Застоялый воздух густо пропитывала пыль. Ход сей можно было считать предназначенным для слуг, хотя скорее всего устраивали его как потайной, чтобы бежать в случае дворцового переворота. Годы, предшествовавшие правлению отца Равенны, трудно было назвать спокойными и мирными.
— Сейчас мы на западной стороне Старого Дворца, — прошептал Авилер. Отсюда через осадную стену можно попасть в Старые дворы…
Опустив в ножны рапиру, Томас извлек кинжал, более удобный в такой тесноте.
— Если мы сумеем туда попасть. Королевский бастион наверняка заперт с той стороны. А войска герцога располагаются в основном прямо под нами.
Он осторожно шагнул вниз по лестнице, стараясь, чтобы скрип досок не выдал их.
Богль свалился на них сверху; напав на Авилера, он толкнул его вперед. Верховный министр выронил лампу, пламя в которой отчаянно затрепетало, угрожая оставить их в полной темноте. Авилер наткнулся на Томаса; опершись спиной о стену, гвардеец ухватил нежить за сальный загривок и освободил своего спутника. Богль развернулся быстрее кота и занес когтистую лапу, но кинжал Томаса опередил его. Тварь упала, и Томас заметил, что и Авилер успел нанести боглю удар, воспользовавшись кинжалом покойного альсенца. Богль забился на ступеньках, терзая когтями дерево, и, случайно взмахнув длинной лапой, отбросил Томаса к стене. А потом недвижно застыл.
Мужчины, тяжело дыша, переглянулись, потом Верховный министр стер со лба кровь, выступившую на оставленных боглем царапинах, и негромко сказал:
— Похоже, мы изрядненько нашумели. Как, по-вашему, кто-нибудь слышал нас?
Подумав, Томас отрицательно качнул головой:
— Нет, сейчас они уже где-нибудь в стене.
Прикидывая дальнейшие действия, он присел. Придется направиться в одну из комнат, что находятся возле галереи. Дальше спускаться нельзя: на нижних этажах нет окон. Хотелось бы знать, что-то сейчас поделывает Каде. Она, конечно, что-то наметила, в этом сомневаться не приходится. К счастью, Грандье мог только догадываться о ее планах — впрочем, как и он сам. Каде всегда намечала свою стратегию на бегу, что, быть может, плохо для шахмат, однако в реальной жизни чаще заставляет противника ломать голову в поисках правильного ответа. Сомнения могли вызвать лишь ее склонности к драматическим эффектам. Грандье вполне может учитывать это. Подняв глаза, Томас уловил на себе взгляд Авилера и
