— Запри дверь,— сказала миссис Холл.— Смотри не впускай его больше. Я все время подозревала... Как это я не догадалась! Глаз не видно, голова забинтована и в церковь по воскресеньям не ходит. А сколько бутылок!.. На что порядочному человеку столько бутылок! Он напустил духов в мебель... Моя милая старая мебель! В этом кресле любила сидеть моя дорогая матушка, когда я была еще маленькой девочкой. И подумать только, оно поднялось теперь против меня!..
— Выпей еще капель, Дженни,— сказал Холл,— у тебя нервы совсем расстроены.
Было уже пять часов, лучи утреннего солнца заливали улицу. Супруги послали Милли разбудить мистера Сэнди Уоджерса, кузнеца, который жил напротив.
— Хозяин вам кланяется,— сказала ему Милли.— И у нас что-то стряслось с мебелью. Может, вы зайдете и поглядите?
Мистер Уоджерс был человек весьма сведущий и смышленый. Он отнесся к рассказу Милли серьезно.
— Это колдовство, головой ручаюсь,—сказал он.— Такому постояльцу только копыт не хватает.
Он пришел сильно озабоченный. Мистер и миссис Холл хотели было подняться с ним наверх, но он, по-видимому, с этим не спешил. Он предпочитал продолжать разговор в коридоре. Из табачной лавки Хакстер-са вышел приказчик и стал открывать ставни. Его пригласили принять участие в обсуждении случившегося. За ним через несколько минут подошел, конечно, сам мистер Хакстерс. Англосаксонский парламентский дух проявился здесь полностью: говорили много, но за дело не принимались.
— Установим сначала факты,— настаивал мистер Сэнди Уоджерс.— Обсудим, вполне ли будет правильно с нашей стороны взломать дверь в его комнату? Запертую дверь всегда можно взломать, но раз дверь взломана, ее не сделаешь невзломанной.
Но вдруг, ко всеобщему удивлению, дверь в комнату постояльца открылась сама, и, взглянув наверх, они увидели закутанную фигуру незнакомца, спускавшегося по лестнице и пристально смотревшего на них зловещим взором сквозь свои темно-синие очки. Медленно, деревянной походкой он спустился с лестницы, прошел по коридору и остановился.
— Смотрите,— сказал он, вытянув палец в перчатке.
Взглянув в указанном направлении, они увидели У самой двери погреба бутылку с сарсапарелью. А незнакомец вошел в гостиную и неожиданно быстро, со злостью захлопнул дверь перед самым их носом.
Никто не произнес ни слова, пока не замер стук захлопнутой двери. Все молча переглядывались.
— Признаюсь, это уже верх...— начал мистер Уоджерс и не докончил фразы.— Я бы на вашем месте пошел и спросил его, что все это значит,— сказал Уоджерс Холлу.— Я потребовал бы объяснения.
Понадобилось некоторое время, чтобы убедить хозяина решиться на это. Наконец он постучался в дверь, открыл ее и начал:
— Простите...
— Убирайтесь к черту! — крикнул в бешенстве незнакомец.— Затворите дверь!
На этом объяснение и закончилось.
Глава VII
РАЗОБЛАЧЕНИЕ НЕЗНАКОМЦА
Незнакомец вошел в гостиную около половины шестого утра и оставался там приблизительно до полудня; шторы в комнате были спущены, дверь заперта, и после неудачи, постигшей Холла, никто не решался войти туда.
Все это время незнакомец, очевидно, ничего не ел. Три раза он звонил, причем в третий раз долго и сердито, но никто не отозвался.
— Ладно, я ему покажу «убирайтесь к черту»! — ворчала про себя миссис Холл.
Слух о ночном происшествии в доме викария уже успел распространиться, и между обоими событиями усматривали некую связь. Холл в сопровождении Уоджерса отправился к судье мистеру Шэклфорсу, чтобы с ним посоветоваться. Наверх подняться никто не решался. Чем занимался все это время незнакомец, неизвестно. Иногда он нетерпеливо шагал из угла в угол, два раза из его комнаты доносились ругательства, шуршание разрываемой бумаги и звон разбиваемых бутылок.
Кучка испуганных, но сгоравших от любопытства людей все росла. Пришла миссис Хакстерс, а потом несколько бойких молодых парней, вырядившихся по случаю праздника в черные пиджаки и галстуки из белого пике; они стали задавать нелепые вопросы. Арчи Харкер оказался смелее всех: он вошел во двор и постарался заглянуть под опущенную штору. Разглядеть он не мог ничего, но дал понять, будто видит что- то, и к нему присоединился еще кто-то из айпингского молодого поколения.
День для праздника выдался на славу — теплый и ясный. На деревенской улице появились с десяток ларьков и тир для стрельбы, а на лужайке перед кузницей стояли три полосатых желто-коричневых фургона, и какие-то люди в живописных костюмах устраивали приспособление для метания кокосовых орехов.
Мужчины были в синих свитерах, дамы — в белых передниках и модных шляпах с большими перьями. Уоджерс из «Красной лани» и мистер Джеггерс, сапожник, торговавший также подержанными велосипедами, протягивали поперек улицы гирлянду из национальных флагов и королевских штандартов (оставшихся от празднования юбилея королевы Виктории).
А в полутемной гостиной с занавешенными окнами, куда проникал лишь слабый свет, незнакомец, вероятно голодный и злой, задыхаясь от жары в своих повязках, глядел сквозь темные очки на листок бумаги, позвякивая грязными бутылками, и неистово ругал собравшихся под окном невидимых мальчишек. В углу у камина валялись осколки полудюжины разбитых бутылок, а в воздухе стоял едкий запах хлора. Вот все, что нам известно по рассказам очевидцев, и такой вид имела комната, когда в нее вошли.
Около полудня незнакомец внезапно открыл дверь гостиной и остановился на пороге, пристально глядя на трех-четырех человек, сгрудившихся у стойки.
— Миссис Холл! — крикнул он.
Кто-то нехотя вышел из комнаты позвать хозяйку.
Появилась миссис Холл, несколько запыхавшаяся, но весьма решительная. Мистер Холл еще не вернулся. Она все уже обдумала и потому принесла на небольшом подносике неоплаченный счет.
— Вы хотите уплатить по счету? — спросила она.
— Почему мне не подали завтрака? Почему вы не приготовили мне поесть и не отзывались на звонки? Вы думаете, я могу обходиться без еды?
— А почему вы не уплатили по счету? — возразила миссис Холл.— Вот что я желала бы знать.
— Еще третьего дня я сказал вам, что жду денежного перевода...
— А я еще вчера сказала вам, что не намерена ждать никаких переводов. Нечего ворчать, что завтрак запаздывает, если по счету уже пять дней не плачено.
Постоялец кратко, но энергично выругался.
— Легче, легче! — раздалось из распивочной.
— Я прошу вас, мистер, держать свои ругательства при себе! — сказала миссис Холл.
Постоялец замолчал и стоял на пороге, похожий в своих очках на рассерженного водолаза. Посетители трактира чувствовали, что перевес на стороне миссис Холл. Дальнейшие слова незнакомца подтвердили это.
— Послушайте, голубушка...— начал он.
— Я вам не голубушка! — сказала миссис Холл.
— Говорю вам, я еще не получил перевода...
— Уж какой там перевод! — сказала миссис Холл.
— Но в кармане у меня...
— Третьего дня вы сказали, что у вас и соверена не наберется.
— Ну, а теперь я нашел побольше.
