он вдруг увидел Каландрилла.
— Каландрилл! — Брахт даже не заметил, как, здороваясь с Каландриллом, встал в оборонительную позу. — Ну вот ты и проснулся. — Каландрилл кивнул, и клинок опустился. Засовывая меч в ножны, Брахт улыбнулся. — Как ты себя чувствуешь?
— Ужасно. — Каландрилл слабо улыбнулся подошедшему к нему Брахту, заметив при этом бледные шрамы на его ребрах и груди. — Голова раскалывается, да и тело все ноет.
— Тебе здорово досталось. Да и к вину ты не очень-то привык. — Брахт улыбнулся, подходя к бочке с водой и обмывая лицо и торс. — Но кости у тебя целы, все заживет.
Вытащив из-за бочки кусок тряпки, он насухо вытерся и натянул рубашку. Каландрилл, обиженный, ждал хоть какого-нибудь сочувствия. Брахт зашнуровал рубашку, подошел к молодому человеку и критично осмотрел его с ног до головы.
— Целитель пропишет тебе мазей, и через неделю с небольшим ты будешь в полном порядке.
Каландрилл переполошился.
— Через неделю? А на кого я похож сейчас?
— На мяч, в который играли пьяные матросы. До тех пор, пока губы твои не заживут, тебе придется воздержаться от поцелуев, да и вряд ли кто-нибудь на это сподобится.
— Да помоги мне Дера! — простонал Каландрилл.
— Ничего, пройдет, — усмехнулся Брахт.
— Отец изничтожит меня, — пробормотал Каландрилл. — Он приставит ко мне охрану! Я не смогу выйти из дворца!
— Из дворца? — В голубых глазах засветилось любопытство. — Вчера вечером ты тоже говорил о дворце. Кто ты?
— Каландрилл ден Каринф, сын Билафа, — ответил он.
— Домма? — присвистнул Брахт. — Значит, ты не просто бахвалился?
Каландрилл покачал головой и опять застонал от боли.
— Нет, — сказал он. — Мой отец — домм Секки, а я попал в серьезный переплет.
— Интересная история. — Брахт ткнул пальцем в сторону кухни. — А истории лучше всего слушать на полный желудок и за кружкой пива.
— Я не могу есть, — пожаловался Каландрилл, — а пиво… ох.
Брахт не обратил на это никакого внимания и, развернув его за плечи, подтолкнул к дому и повел в просторную столовую.
— Поверь мне, — сказал он, — у меня больше опыта в таких делах.
Усадив Каландрилла на удобный стул, Брахт отправился в служебный амбар. Здесь было чище, чем во вчерашней таверне, и пахло свежими сосновыми опилками, рассыпанными по полу; сквозь открытые окна до него долетал запах ранней жимолости; несколько мужчин и женщин, сидевших за деревянными столами, бросили на него безразличный взгляд и тут же забыли о нем.
Брахт вернулся с двумя кружками — в одной пенилось пиво, в другой была какая-то темная жидкость.
— Выпей. — Он протянул ему вторую кружку. — Это прочистит тебе мозги.
Каландрилл с сомнением отпил несколько глотков и удивился приятному вкусу; постепенно шум в голове и тошнота прошли. Брахт залпом выпил полкружки пива, стер белую пену с верхней губы и откинулся на спинку стула.
— Ну, рассказывай.
Каландрилл понимал, что его спаситель заслуживает откровенности, и, потягивая живительную жидкость, начал рассказывать, как оказался у Матросских ворот.
Брахт встал и принес еще две кружки, за которыми вскоре последовали две миски жаркого. К своему удивлению, Каландрилл почувствовал, что аппетит победил отвращение, — к тому же жаркое было отменным, и в желудке у него стало лучше.
— Да, хорошенькая история, — ровным голосом сказал Брахт. — И как ты думаешь из нее выпутываться?
— Не знаю, — скорбно ответил Каландрилл.
— Думай, думай. Раз уж Надаму ты потерял, а священником становиться не хочешь, надо на что-то решаться.
— Если я сбегу из Секки — если смогу это сделать, — даже тогда Тобиас, скорее всего, наймет кого- нибудь из чайпаку.
Брахт ответил спокойно, будто считал такой вариант само собой разумеющимся:
— Жизнь в Лиссе — сложная штука, мой друг. В Куан-на'Форе все проще.
— Куан-на'Форе? — переспросил Каландрилл, не сводя глаз с нового знакомого; в нем вдруг заговорило любопытство, и он забыл о жалости к самому себе. — Мы называем твое отечество Керном. Ты из клана всадников?
— Да. Я родился в Асифе. Но оставил свой клан, поскольку… — Голубые глаза Брахта на мгновенье затуманились, а по лицу пробежала тень. — В общем, у меня были на то причины.
Он замолчал, и Каландрилл понял, что Брахт не хочет говорить об этих причинах. Неважно. Уже сам факт, что он встретил кернийца, очень знаменателен; эта северная земля была для него во многом загадкой; связи с этой землей в Лиссе сводились в основном к торговле животными, которых кернийцы пригоняли на рынки Ганнсхольда и Форсхольда.
— Как ты сюда попал? — спросил он.
Брахт пожал плечами.
— Мне захотелось посмотреть мир. Я украл лошадей и привел их для продажи в Форсхольд. К несчастью, владельцы лошадей последовали за мной, и мне пришлось выбирать — идти своей дорогой или сразиться с тридцатью рассерженными лошадниками, так что я предпочел прихватить свои денежки и отправиться бродить по Лиссе. Но поскольку деньги летят очень быстро, мне пришлось наняться на работу к одному торговцу. Вот так я и оказался в Секке.
— Ты наемник, — пробормотал заинтригованный Каландрилл.
Брахт кивнул:
— Да, мой меч сдается внаем. Хотя на данный момент претендентов на него нет.
— Может… — подумал вдруг Каландрилл, — может, у отца найдется для тебя место?
— В дворцовой охране? — усмехнулся Брахт и отрицательно покачал головой. — Благодарю, но это не по мне. Я не люблю церемоний и приказов.
— Чем же ты тогда будешь заниматься? — спросил Каландрилл.
— Что-нибудь да подвернется. — Брахт вытер тарелку куском хлеба. — Если не здесь, то, может, в Альдарине или в Вессиле. А может, отправлюсь в Эйль.
— Варент приглашал меня в Альдарин посмотреть библиотеку. — Каландрилл поднял глаза на женщину, поставившую перед ними фрукты и убравшую пустые тарелки, — он вдруг вспомнил предсказание Ребы. — Почему бы нам не пойти туда вместе?
— Отец разрешит?
Столь малоделикатное замечание мгновенно омрачило улучшившееся было настроение Каландрилла, и он опять впал в уныние: Альдарин далеко от Надамы. Но ведь она для меня все равно потеряна, с решимостью сказал он себе; ничто не держит его более в Секке, за исключением ненавистного будущего, уготованного отцом. Если Брахт может разгуливать, где ему вздумается, то почему этого не может сделать он?
— Я могу убежать, — с вызовом сказал Каландрилл.
— Да?
Керниец явно в этом сомневался, и Каландрилл уставился на своего нового друга.
— А почему бы и нет?
— Ты не готов к испытаниям, — без особых церемоний заявил Брахт.
— Я здоров. Я могу найти себе работу.
— В качестве кого?
— В качестве… — Каландрилл замолчал, нахмурившись, — в качестве учителя, например. Или
