— Тогда он не завладеет картой. — Каландрилл похлопал себя по кошельку. — А, скорее всего, он именно к ней и стремится. Если они даже и потопят судно, Азумандиас сделает все, чтобы взять нас живыми и заполучить карту.
Брахт кивнул с едва различимой ухмылкой.
— До этого я не додумался. Если дело обстоит так, то у нас есть шанс.
— Именно, — бодро заявил Каландрилл, хотя вовсе не был в этом уверен, ибо держать Рахаммана эк'Джемма на кончике меча означало поставить себя против всей команды, может, даже в ходе морского боя.
Но керниец повеселел. Он поудобнее уселся на койке, крепко держа в руках меч в ножнах, словно оружие придавало ему силы, и кивал своим собственным мыслям.
— Да, вот именно, надо взять этот… как его называют?
— Полуют, — подсказал Каландрилл.
— Да, полуют, и объяснить этому эк'Джемму, что мы перережем ему глотку, если он попытается нас выдать. Этим займешься ты, а я позабочусь о команде. Если ты прав, Азумандиас не захочет отправлять нас на дно, зная, что карта отправится вместе с нами. Так мы еще можем добраться до Мхерут'йи живыми.
— Но Азумандиас будет у нас постоянно на хвосте, — практично добавил Каландрилл.
— Да, — согласился Брахт, — но на суше у нас больше шансов. А что еще нам остается?
— Больше ничего, — согласился Каландрилл.
В этот момент в дверь просунулась голова Мехеммеда, который, почуяв запах, скривил нос.
— Я принес ужин, но, видимо, придется сбегать за чем-нибудь от этой вони.
Он поставил две тарелки и исчез, вернувшись через несколько мгновений со свечами. Сунув парочку в щели между досками, он высек искру из трутницы и зажег их. От свечей стал исходить сладкий запах, очень быстро вытеснивший все прочие.
— Так-то лучше, — сказал юноша. — Как ты себя чувствуешь?
— Нервничаю, — ответил Брахт.
Мехеммед ухмыльнулся.
— Очень интересно, да? Я уже пять раз ходил с капитаном, но за нами ни разу никто не гнался.
Каландрилл внимательно посмотрел на юношу и только тут заметил, что на поясе у него болтается длинный кортик в ножнах.
— А ты не боишься? — спросил он.
— Немного, — Мехеммед пожал плечами. — Но все-таки все это очень интересно. Не думаю, что они нас догонят. Мы идем под всеми парусами, и капитан считает, что ветер еще продержится какое-то время. Может, ночью они нас потеряют.
Он кивнул своим собственным мыслям и оставил их. Каландрилл с удовольствием поужинал и с радостью отметил, что Брахт тоже немного поел и что после этого его не вывернуло. Когда они закончили, он отнес тарелки на камбуз и передал кандийцу, который с кислой миной на лице что-то проворчал, всячески избегая его взгляда. Мехеммед, видимо, был их единственным другом из всей команды — когда Каландрилл вышел на палубу, матросы старательно избегали его, словно боялись накликать беду. Он даже услышал обрывки приглушенных разговоров о злосчастных пассажирах и порадовался, что при нем меч, но тут же подивился этой странной для него радости. Еще совсем недавно он считал оружие ненужной безделушкой, а тренировки с Торвахом Банулом — утомительным перерывом в научных занятиях; но сейчас плотно облегавший его талию кожаный пояс, на котором висел меч, был для него утешением. Он очень надеялся на то, что «Морской плясун» оторвется за ночь от военного судна, но если нет… Тогда они поступят так, как и договорились с Брахтом, — они заставят Рахаммана эк'Джемма драться.
Он взглянул на полуют, но капитан стоял там так, что Каландрилл его не увидел. В небе, усеянном звездами, нарождался полумесяц. Каландрилл посмотрел на паруса — они были полны ветра, флаги развевались, снасти поскрипывали, и волны равномерно бились о нос судна. На фоне звездного неба четко выделялись два облокотившихся на арбалет человека, и он подумал, что, может, эк'Джемм будет драться. А может, матросы стоят там только для отвода глаз?
Здесь ему было делать нечего, и он вернулся в каюту, где, бросившись на койку, очень быстро уснул.
Впервые за много недель он видел сон — ему снилось стремительное судно с черным, как ночь, квадратным парусом, неотступно преследовавшее его; оно все приближалось и приближалось, несмотря на все его старания отдалиться; человек в черном развевающемся плаще стоит за арбалетом на носу, целясь прямо в него. А он вовсе и не на борту судна, он плывет в воде, а может, сам он судно? Может, ялик или каравелла, что-то очень неповоротливое, чему ни за что не увернуться от стрелы, пущенной из арбалета…
Он проснулся как от толчка, протирая глаза, и даже вскрикнул, не понимая, где находится, а узнав каюту, заморгал и покачал головой — солнечный свет отражался от воды, сверкавшей, как стрела арбалета.
Брахт еще спал, и Каландрилл осторожно встал и поднялся на палубу, на которую матросы таскали ведрами воду из моря. День стоял ясный, чистое, без единого облачка, небо сверкало голубизной, солнце, поднявшись над горизонтом на целую ладонь, уже обжигало кожу. Он умылся, и прохладный ветер, наполнявший паруса, обдул его. Натянув рубашку, он пошел к полуюту.
Рахамман эк'Джемм стоял около штурвала, словно и не уходил отсюда всю ночь, хотя сейчас на поясе у него он заметил широкий меч. Его зеленые глаза сузились, когда он увидел голову Каландрилла.
— Можно, капитан? — спросил Каландрилл, поднимаясь на полуют, не давая тем самым кандийцу возможности прогнать его. Эк'Джемм пожал плечами и поманил Каландрилла к себе.
— Они идут за нами.
Он ткнул указательным пальцем на северо-восток. Каландрилл прищурился, но ничего не увидел.
— Возьми. — Эк'Джемм протянул ему подзорную трубу.
Каландрилл взял трубу, поднес ее к глазам и прищурился. Он пошарил по горизонту и наконец обнаружил темный квадрат паруса. Кандиец, как ему показалось, был невесел. Но почему, ведь преследователи даже отстали по сравнению со вчерашним днем.
— Если нам удастся сохранить дистанцию, мы доберемся до Мхерут'йи раньше, чем они нас настигнут, — сказал он.
— Если ветер продержится, — кивнул эк'Джемм. — Но только при условии, что он продержится.
— А ты думаешь, не продержится?
Ветер казался довольно сильным — паруса были полны, а флаги развевались под прямым углом к мачте.
— Может, и продержится, — не очень уверенно сказал кандиец. — Но я чувствую, он скоро переменится.
— Но если мы встанем, то и они — тоже.
Эк'Джемм взглянул на него свысока.
— Если ветер ослабнет или установится штиль, мы встанем. А у этого морского волка есть весла, и они прямиком пойдут на нас.
— Неужели они смогут догнать нас на веслах?
— Еще как! — убежденно сказал эк'Джемм. — И тогда — пиши пропало.
Каландрилл махнул рукой в сторону арбалетов:
— Если они попробуют прибегнуть к веслам, разве вы не сможете разбить их?
Кандиец пожал плечами.
— Если повезет, то да. Но обычно военное судно трудно остановить. Лучше уж молись, чтобы Бураш принял твою жертву.
— Верно, — согласился Каландрилл и отправился за завтраком.
Он взял две тарелки и понес их в каюту — Брахт уже проснулся и наливал себе снадобье.
— Я вроде как поправился, — заявил наемник. — Когда поплывем в Гессиф, надо будет достать еще такого снадобья.
Он становился похож на самого себя. Зеленоватая бледность спала, и глаза у него светились ярче, чем вчера. Тазик был пуст, а когда Каландрилл поставил тарелки, Брахт без промедления приступил к трапезе.
