— И да, и нет, — ответил тюремщик. — Она избежала оспы и до того, как попала сюда, была очень миловидна. Шельма не раз пыталась совратить моих людей, предлагая тело в обмен на свободу.
— Воспользовался ли кто-нибудь ее предложением? — сухо поинтересовался Аномиус.
— Мы знаем свои обязанности, — твердо заявил тюремщик, но поторопился отвести взгляд в сторону.
— Ладно, это неважно, — успокоил его Аномиус. — Главное, чтобы тело было не повреждено. Выведи ее.
Тюремщик взглянул на остальных ведунов. Ликандер кивнул. Стражник отодвинул два тяжелых засова и, открыв массивную дверь, приказал заключенной выйти.
Из глубины камеры донесся мелодичный голосок:
— А, храбрый Гурналь, ты вновь мой гость?
— Молчать! — рявкнул тюремщик, бросая виноватый взгляд на спутников. — К тебе люди, они хотят на тебя посмотреть. Выходи на свет.
— Что? Что? И ты ничего не обещаешь мне взамен? Где твои обычные посулы? Где подарки?
Тюремщик ступил было в темницу, поднимая руку. Но Аномиус резко приказал:
— Не трогать! Просто выведи женщину, дабы я мог ее лицезреть.
Гурналь опустил руку.
— Кто эти господа? Уж не хочешь ли ты насладить мною своих дружков? — спросила узница.
— Перед тобой ведуны тирана, — пояснил тюремщик. — Они хотят на тебя взглянуть. Ну что, сама выйдешь или тебя вытаскивать?
— Боюсь, сегодня я выгляжу не лучшим образом, но если ты настаиваешь…
Гурналь отступил, и в круг света вошла женщина. Отведя спутанные волосы с лица, она дерзко посмотрела на разглядывавших ее мужчин. Лицо у нее было черным от копоти и грязи, но сверкающие карие глаза смотрели с вызовом, а большой, с роскошными губами рот улыбался, выставляя напоказ ровный ряд белых зубов. Длинные черные как вороново крыло, хотя и грязные, волосы ниспадали ей на плечи, одно из которых кокетливо выглядывало из-под потрепанного платья, прикрывавшего стройное тело с пышными грудью и бедрами. Из разреза в юбке виднелась прямая ножка.
— Господа, прошу прощения за мой вид, — насмешливо произнесла она, делая реверанс. — Велите мне принять ванну, и вы останетесь мною довольны.
— Молчать! — вновь рявкнул Гурналь. — Имей уважение — или будешь наказана.
Узница все так же насмешливо ухмыльнулась и сказала:
— А ведь когда-то ты был со мною ласков, Гурналь.
— Она лжет, — запротестовал тюремщик. — У нее язык что помело.
Аномиус поднял руку, приказывая ему замолчать.
— Это не имеет значения, — заявил он, задумчиво разглядывая женщину. — Тебя зовут Ценнайра?
— Истинно, — ответила она, глядя ему в глаза. — А тебя?
— Аномиус, — рассеянно представился он. — За какие же прегрешения оказалась ты здесь, Ценнайра?
Взгляд ее на мгновение затуманился, но она тут же пожала плечами.
— Тебе уже все про меня рассказали, я в этом не сомневаюсь. Попытайся я убедить тебя в невиновности, в том, что пала жертвой недоброжелателей своих, ты сочтешь меня лгуньей. Так вот: меня обвиняют в убийстве любовника.
Аномиус задумчиво кивнул и обошел ее вокруг, словно крестьянин, приценивающийся к телке на рынке. Одобрительно хмыкнув, он — сказал:
— Она мне подходит.
— Для чего? — Самоуверенность Ценнайры растаяла под оценивающим взглядом колдуна. — Ты хочешь использовать меня?
— Не так, как ты думаешь, — произнес Аномиус с улыбкой, но ее это не успокоило. — Я вытащу тебя из темницы. Ты согласна?
— Зачем я тебе нужна? — Она отступила на шаг, поближе к Гурналю, словно в его лапах ей было спокойнее. — Какой от меня прок колдуну?
— Немалый, я надеюсь, — отвечал лысый ведун. — Но я объясню тебе все позже. Сейчас же я хочу знать, пойдешь ты со мной или нет? Я обещаю тебе ванну, и благовония, и одеяния, более подобающие твоей красоте, а также отменные яства и тонкое вино. Я предлагаю тебе свободу, то есть конец твоему заключению. Ты согласна?
Ценнайра, заинтригованная, медленно склонила голову. Аномиус, в ее присутствии выглядевший самым последним из гномов, галантно предложил ей руку, и она, хотя и боязливо, приняла ее.
— Как мне это оформить, господа? — поинтересовался Гурналь.
— Эта женщина переходит к нам, тюремщик, — успокоил его Ликандер. — Если кто спросит, скажешь, что отдана она магу Аномиусу, дабы сослужить службу тирану.
Гурналь согласно хмыкнул, и колдуны, обступив Аномиуса и Ценнайру, направились вон из темницы.
Из чрева Нхур-Джабаля они поднялись в цитадель. Одетые в черное мужчины окружали женщину как живая изгородь, скрывая ее от глаз человеческих и сохраняя в тайне цель, для которой избрал ее Аномиус.
Они провели их к покоям Аномиуса и остановились у двери.
— Пришлите слуг с горячей водой и всем, что нужно женщине, — приказал Аномиус. — Одеяния аристократов Кандахара, украшения, яства.
— И самого тонкого вина? — насмешливо и даже язвительно поинтересовался Ценобар.
— И вина тоже. — спокойно подтвердил Аномиус. — И оставьте нас, ибо далее мне ваши услуги не понадобятся.
Ликандер кивнул, и остальные последовали его примеру — никто не жаждал присутствовать при жутком действе. Аномиус распахнул дверь и галантно предложил Ценнайре пройти в покои. Она взглянула на наблюдавших за ней мужчин и нервно облизала губы. С мгновение поколебавшись, она ступила внутрь. Аномиус закрыл дверь.
Она вновь заговорила вызывающе:
— Так, значит, меня ждут «ванна, и благовония, и все, что нужно женщине, и одеяния аристократов Кандахара, украшения, яства?» — с вызовом начала она, пытаясь скрыть трепет. — Но с какой целью? Ты ведь не намерен возлечь со мной?
— Ты меня цитируешь? — Аномиус одобрительно усмехнулся. — У тебя хорошая память.
— Я куртизанка, — пояснила она горделиво. — — Когда-то не было мне равных. А куртизанке без хорошей памяти — никуда. А то еще перепутаешь имена любовников. Истинно, у меня хорошая память.
— Тем лучше, — довольно потер руки Аномиус. — Ты из Нхур-Джабаля?
— Я родилась в Харасуле, — пояснила она, — и какое-то время работала там, но потом перебралась сюда. Я повторяю свой вопрос; ты взял меня в наложницы?
Он хитро усмехнулся и обвел рукой покои.
— Не достаточно ли тебе того, что ты свободна? Что можешь наслаждаться комфортом?
Ценнайра медленно обернулась, осматривая палату. Даже в глазах того, кто не видел никогда вонючей камеры, покои были роскошными. Плиты неброского мрамора скрывали под собой стены; из высоких, не задернутых шелковыми занавесками окон открывался вид на город; пышные мягкие кресла стояли перед невысоким очагом, в котором горел огонь. Пол согревал огромный узорчатый шерстяной ковер; по центру стоял стол и два высоких стула, а на столе поблескивала серебряная ваза с фруктами в сахаре. Аномиус распахнул двери в спальню и ванную комнату. Ценнайра утвердительно кивнула.
— Согласна, это приятная альтернатива. Но надолго ли? Остаюсь ли я приговоренной к смерти?
— Теперь ты под моим покровительством, — заявил Аномиус, не кривя душой. — Ежели исполнишь волю мою, с палачами тирана ты не встретишься.
Ценнайра задумчиво разглядывала колдуна, и настороженность стала уступать место любопытству.
— Но ведь я здесь не для того, чтобы согревать тебе постель? Ты сам сказал. Зачем же я тебе?
В дверь постучали, и Аномиусу не пришлось изворачиваться. Слуги и служанки внесли в покои горячую воду, мыло и благовония, одежды и украшения. Разложив все перед Ценнайрой, они встали в стороне,
