— Я, — вторила им Катя.
— Нас должно быть семеро, дабы удержать заклята — замялся Очен. — В тебе достаточно силы, друг мой, но вы, Брахт и Катя… Боюсь, ваше присутствие только помешает нам.
— Я пойду, — сказал Зеду и тут же ещё трое вазирей дали своё согласие.
— Тогда начнём, не будем тянуть, — произнесла Ценнайра.
Очен кивнул и поманил их за собой. Они отошли чуть в сторону от остальных и стали кругом, прижавшись плечом к плечу. Каландрилл крепко прижал Ценнайру к себе, колдуны запели речитативом, произнося древние слоги. В комнате замелькали огоньки, подобные мерцанию свечи, когда на неё смотрят через мокрое от дождя стекло. Запах миндаля усилился…
…Они оказались в другой палате, ярко освещённой осенним солнцем, богатой, несмотря на пыль на посеревшем полу, мебели, холодном камине, несмотря на запах запустения.
— Палата Аномиуса, — пояснила Ценнайра. Она цеплялась за руку Каландрилла. — Он привёл меня сюда.
— Шкатулка должна быть здесь, — сказал Очен и добавил чуть тише: — Я надеюсь.
— Скоро объявятся те, кого наше явление сильно удивит, — сказал Зеду. — Вряд ли Аномиус просто спрятал шкатулку. Скорее всего, он воспользовался колдовством. Соединим нашу волю и попробуем найти её прежде, чем нам помешают.
Как гончие, выискивающие добычу, вазирь-нарумасу принялись осматривать комнату. Каландрилл и Ценнайра ничем не могли им помочь и посему стояли, обнявшись за плечи. Одной рукой Каландрилл сжимал эфес меча, готовый выхватить его при первой необходимости. Он не обладал магией, которая бы помогла ему найти шкатулку, и чувствовал себя лишним, ненужным. Не отпуская от себя Ценнайру, Каландрилл подошёл к двери, приложил ухо, прислушиваясь. Поняв, что он делает, она с улыбкой оттащила его от двери и сказала:
— Оставь это мне, я слышу лучше тебя.
— И то верно, — согласился он, но не мог смириться с бездействием — им овладевали страхи: что, если вазирь-нарумасу не найдут шкатулку? А что, если заклятие, наложенное Аномиусом, окажется им не по силам? А что, если её уже забрали колдуны тирана? Он перевёл взгляд с Ценнайры на колдунов, желая про себя, чтобы они побыстрее отыскали шкатулку.
— Кто-то идёт, — произнесла Ценнайра.
Каландрилл уже наполовину вытащил меч из ножен, но замер, поняв, что лучше положиться на силу вазирь-нарумасу. Он спрятал меч в ножны и тихо позвал Очена, сообщив ему о шагах. Очен выругался.
— Ты не можешь воспользоваться колдовством? — спросил Каландрилл. — Скрой нас, запри дверь.
— Я не могу вступать в схватку с другими магами, — ответил Очен.
— А если они попытаются помешать?
— Это уже крайний случай.
— Надеюсь, твоя магия поможет, — сказал Каландрилл. — Я видел тебя за работой.
Очен хмыкнул и бросил через плечо:
— Тогда я был вазирем, теперь я вазирь-нарумасу и не могу использовать магию в военных целях.
Теперь выругался Каландрилл.
— Они уже у двери, — сказала Ценнайра, — они разговаривают.
Дверь была толстой, и Каландрилл ничего не слышал, но в ноздри ему ударил запах миндаля, и он понял, что произнесено заклятие. В двери повернулся ключ; Каландрилл загородил собой Ценнайру, опустив ладонь на эфес.
Дверь открылась, в проёме её стояло семь человек, все в черно-серебристых халатах, разукрашенных каббалистическими знаками. А за ними — толпа солдат с арбалетами в руках. Каландрилл приготовился дорого себя продать.
Пожилой человек с благородными чертами лица поднял руку, словно предупреждая пришельцев и отдавая приказ тем, кто был с ним, не стрелять. Он сказал:
— Я Рассуман, колдун тирана Кандахара. Кто вы и что здесь делаете? — Голос его звучал повелительно, но в нем слышалось и любопытство.
Каландрилл, привыкший к языку джессеритов, не сразу узнал кандийский. Затем кивнул и со всей возможной дипломатичностью, не сводя глаз с лица колдуна, ответил:
— Мы ищем шкатулку…
— Творение Аномиуса! — Толстый человек, стоявший за Рассуманом, тыкал пальцем в Ценнайру. — Убейте её.
— Нет! — Меч вспыхнул в руках Каландрилла. — Очен, — крикнул он, — обереги нас, ради Деры.
— Стойте, стойте! — воскликнул Рассуман. — А ты, Ликандер, попридержи язык. Здесь творится чудо, и я хочу знать какое. Им нас не обмануть, а следовательно, они безвредны.
Он говорил уверенно, и толстый колдун, что-то хмыкнув, погладил себя по залитой вином бороде.
Рассуман вновь посмотрел на Каландрилла и Ценнайру и произнёс:
— Женщину я узнаю, и, как правильно сказал Ликандер, она зомби, творение Аномиуса. Но ты, мой воинственный молодой друг, кто ты?
— Я Каландрилл ден Каринф. Аномиус мёртв.
— Да, я вижу, — кивнул Рассуман, — в тебе есть что-то от лиссеанца.
— Брат домма! — воскликнул Ликандер. — Следовательно, наш враг. Убей его! И наложницу тоже.
— Принимая во внимание его имя, можно полагать, что он действительно брат домма Лиссе. — Рассуман говорил мягко, и Каландриллу даже показалось, что он подмигнул, словно ему доставляло удовольствие поддразнивать толстяка. — Но является ли он нашим врагом? В этом я сомневаюсь, ибо брат поставил его вне закона, а бедняга Менелиан называл его своим другом. А другие? Боюсь, убить их будет очень непросто, ибо в их присутствии я ощущаю великую магию. Так, может, поговорим, прежде чем попытаемся уничтожить друг друга колдовством? — Он спокойно улыбнулся и жестом попросил Каландрилла продолжать. — Так ты говоришь, Аномиус мёртв?
— Да, — ответил Каландрилл, чуть успокаиваясь. — Он убит Рхыфамуном в момент борьбы за «Заветную книгу».
Молодой маг, стоявший по правую руку от Рассумана, довольно улыбнулся и потёр руки. Тот, что стоял слева от Рассумана, пробормотал:
— Он тот, про кого говорил нам Менелиан.
Рассуман кивнул и вновь спросил:
— А богопротивная книга, где она сейчас?
— В Анвар-тенге, на Джессеринской равнине. — Каландрилл опустил меч и вкратце рассказал им о победе над Рхыфамуном, о смерти Аномиуса и обо всем, что произошло до и после того.
Когда он замолчал, Рассуман задумчиво проговорил:
— И вы намерены забрать шкатулку и вернуть зомби сердце. Если все, что ты рассказал, — правда, девушка вполне этого заслуживает.
— Ты забываешь про Менелиана, — возмутился Ликандер.
— Как забываю я и о том, что ты был благосклонен к Аномиусу! — заявил Рассуман таким тоном, что толстяк побледнел и замолчал. — Мы тоже искали шкатулку, — продолжал Рассуман, — но безуспешно. Наша цель, — он с извиняющимся видом посмотрел на Ценнайру, — была другая, мы хотели уничтожить её. Когда Аномиус сбросил наши путы и бежал, мы воздвигли вокруг этой палаты колдовскую стену, дабы не мог он сюда вернуться. То, что вы здесь, для нас удивительно. Эти… вазирь-нарумасу, так, кажется?., видимо, обладают великой колдовской мощью, если смогли преодолеть наши заклятия. Если мы вступим в битву, боюсь, никому из нас не победить и многие пострадают.
Каландрилл не счёл нужным рассказывать ему о мирной направленности джессеритской магии, он лишь кивнул, улыбнулся и произнёс:
— Я не вижу необходимости в битве. Ежели вы позволите нам продолжить, мы удалимся, как только найдём шкатулку.
— Мы даже можем вам помочь, — сказал Рассуман. — Если Кандахар объединится с Джессеринской равниной, ваша задача может увенчаться успехом.
С началом диалога вазирь-нарумасу прекратили поиски и сейчас ждали, приготовившись защищаться.
