– Нет, подожди, – снова прошептал он. – Надо сначала проверить. Мы не можем рисковать. Ты оставайся здесь, а я пойду посмотрю, все ли спокойно.
Жильбер с наслаждением опустился на траву, массируя подвернувшуюся лодыжку.
Филипп вынул из ножен меч, крепкой рукой сжав рукоятку. Каждую ночь у себя в комнате, вдали от посторонних глаз, он тайно упражнялся с мечом. Благодаря этим тренировкам его рука оставалась так же тверда, как и раньше. Но он с удивлением обнаружил, что за эти четыре года стал намного сильнее, чем был раньше.
Медленно он направился к конюшне. Кольчуга и доспехи на нем слегка позванивали, но для его напряженного слуха этот звон казался боем колоколов. Журчание окрестного ручья заглушало остальные звуки, и он решил не останавливаться перед входом в конюшню.
В дощатой двери строения время выточило большие бреши, и Филипп заглянул в ближайшее отверстие. В десяти футах от себя он увидел мерцающий огонек светильника, а рядом четко вырисовывались силуэты двух лошадей. Филипп даже услышал их взволнованное фырканье, как будто их что-то встревожило.
От этого похрапывания и фырканья у него в груди замерло сердце. Он уже давно изучил поведение лошадей и полностью доверял им. Здесь было что-то не так, что-то необычное происходило в конюшне. В последующие несколько секунд он получил ответ на свой невысказанный вопрос.
В желтых лучах лампы вдруг появились фигуры двух турок. Один из них волочил по земле что-то большое и бесформенное. Филипп затаил дыхание. В это время пламя лампы всколыхнулось, осветив бледное лицо мертвеца.
– Он мертв, – проговорил один из турок. – Все бесполезно, Рубаль; ты ударил его слишком сильно. Почему ты не сделал так, как я тебе сказал? Я бы заставил говорить этого парня, и он бы живо нам выложил, для кого он держал здесь двух франкских лошадей.
– Пусть Аллах накажет его за это, – прорычал второй турок и злобно пнул мертвое тело ногой.
Филипп, отступив назад, инстинктивно укрылся за щитом. Он может напасть на них, сначала отбить удар турка слева, а потом приняться за другого. Но ему придется полагаться лишь на скорость и неожиданность атаки. Всего через две минуты он довел Жильбера до конюшни и объяснил ему свой план. Жильбер должен был обойти строение с противоположной стороны, где Филипп заметил еще одну дверь. Согласно его плану, Жильберу не нужно было врываться в конюшню, а только стучать изо всех сил в дверь, стараясь производить как можно больше шума. Все остальное возьмет на себя Филипп. Турки все еще ругались из-за трупа. Филипп заметил только у одного из них в руках оружие – кривую саблю. Сначала он нападет на него, решил про себя Филипп, стараясь сохранять хладнокровие. Только стук сердца выдавал его волнение.
Вдруг в тишину ночи ворвался грохот металла по деревянной двери конюшни.
Турки повернулись на стук. Этого момента и ждал Филипп. Сильным ударом ноги он распахнул вторую дверь и с криком ворвался внутрь.
При виде сверкающей в лунном свете высокой фигуры Филиппа, движущейся на них, турки перепугались. Человек с саблей от неожиданности открыл рот и инстинктивно взмахнул своим оружием. Но Филипп не дал ему времени опомниться. Меч его, описав в воздухе дугу, с глухим ударом обрушился на вершину тюрбана, и сельджук так резко упал на землю, будто на него свалился целый кусок стены Дамаска.
Филипп с кошачьей ловкостью отскочил влево, снова поднимая меч. Снова послышался глухой удар, и второй турок, даже не успев вскрикнуть, рухнул на пол с расколотой пополам головой. «Как полено на кухне в Бланш-Гарде», – подумал Филипп.
– Все в порядке, Жильбер, они теперь не доставят нам хлопот.
– Да уж, – отозвался Жильбер. Он криво улыбнулся, увидев мрачное выражение лица Филиппа, похожего в загадочном свете ночного светила на какого-то сказочного демона.
Филипп подбежал к лошадям. Лошади уже успокоились, и он с любовью погладил рукой мягкие, теплые шеи, восхищаясь красотой этих животных. С первого взгляда Филиппу стало ясно, что де Витри не обманул – и кони действительно находились в отличной форме. Филипп вздохнул с облегчением. Последнее препятствие было устранено. Через несколько часов они будут уже далеко от Дамаска, затерявшись в высоких холмах севера страны.
Когда на востоке над горизонтом, с обычной своей стремительностью, поднялось солнце, два всадника остановились у подножия гор Антиливана[64]. Слева от них возвышались безжизненные вершины гор, перемежаемые скалистыми ущельями, тянувшиеся неровной линией на север до самого горизонта. Филипп никогда раньше не бывал в этих горах и знал о местонахождении крепости госпитальеров лишь со слов де Витри – к счастью, он очень подробно объяснил ему, как туда добраться.
Они должны двигаться на север вдоль цепи гор, пока не доедут до озера Хомс. По словам де Витри, озеро было настолько велико, что его невозможно не заметить. С западной стороны озера в горах они должны найти широкое ущелье, отделявшее северную часть ливанских гор от самого высокого пика горной гряды – Джебель Алави[65]. Если они поедут по этому ущелью, – а де Витри уверял Филиппа, что его невозможно не увидеть, – они попадут прямо в Крэк, поскольку крепость была выстроена специально на дороге, чтобы охранять подступы к Святой земле.
Филипп решил дать лошадям отдохнуть, только когда уже взошло солнце. Он вдоволь напоил их, рассчитав оставшиеся запасы воды. Запасы пищи его волновали меньше: Хиттин научил его, что главная опасность, подстерегающая путника в пустынях Востока, – жажда. Поев фиников и фиг, они снова тронулись в путь.
Жильбер уже начинал уставать. Во-первых, его постоянно терзала боль в поврежденной ноге, а во- вторых, у него не было, как у Филиппа, возможности часто выезжать верхом. Но он, не жалуясь, уверенно сидел в седле. Лошади были в прекрасной форме, и даже если из Дамаска послали им вслед погоню, их вряд ли могли бы догнать.
Сейчас они ехали по дикой местности, перерезанной глубокими оврагами, покрытой пиками одиночных скал, на спекшейся от зноя земле не было видно и признаков растительности. Почва здесь была яркого красновато-коричневого оттенка, а ландшафт в целом выглядел так, будто какой-то великан разворошил землю гигантской палкой, а потом изрытая земля высохла в лучах жаркого солнца, да так и застыла навеки.
– Тебе вправду нравится эта страна? – вдруг с любопытством спросил Жильбер.
