– А что, из лука нельзя стрелять, как все нормальные люди? Обязательно надо такие жестокие ловушки расставлять?
Охотник нахмурился, а его товарищ расхохотался.
– Зря ты ему такое говоришь, парень. Он этих тварей слишком хорошо знает, чтобы просто так на них выходить. Вот, взгляни, что они с ним сделали.
Бельбидиец развязал платок, которым была замотана его шея, и показал старые шрамы, стягивавшие кожу. Они отливали багрянцем.
– Это я дома, в Овиссии, получил, – сказал он. – Иные говорят повезло, что жив остался, да только я так не думаю. Мальчонку-то своего я не спас. Бедолага овец пас, а тут с холмов волки пришли. Ну, он был хороший пастух, пытался стадо защитить. Они его и убили, а тело утащили с собой. Проклятые волки из Торра-Альты! О чем, спрашивается, барон думает? Я хотел спасти сына, только не сумел. Один из этих демонов мне в горло и вцепился. Думаешь, я мог после этого опять овец пасти? Оставил ферму своему старшему и с тех пор только тем и занимаюсь, что их убиваю. А эти трое, он топнул ногой, я видеть не могу, что они живые. Из этого баронства всегда демоны лезут. Оно и понятно: тут же ведьмы заправляют. Барон Бранвульф у них под каблуком. Кто из приличных людей будет поклоняться богине земли?
– Кто из приличных людей будет убивать животных ловушками? – воскликнул Пип, кипя от возмущения. Как он смеет так говорить о Великой Матери? – Великая Мать не имеет ничего общего с дьявольщиной! Она хранит равновесие природы. Она создает естественные законы, – повторил он слова Брид.
– Да ну? Хочешь сказать, эти волки – естественные? – рявкнул рыбоглазый овиссиец. – На мой взгляд, ваша драгоценная богиня вселила в них демонов.
Пип не нашелся, что ответить, и опять повернулся к Трогу.
– Как ты хочешь доставить пацана в Кеолотию? – спросил Палец своего спутника.
Кеолотия! Так вот откуда родом второй человек: он охотник из бескрайних лесов севера Кеолотии. Похоже, волчий налог короля Рэвика оказался куда более прибыльным делом, чем думалось Пипу.
Кеолотианец посмотрел на Пальца, как на идиота.
– А ты как думаешь? Пешком пойдет. Железа-то у нас хватает, кандалы смастерим как-нибудь, дело нехитрое.
– Тебе не кажется, что нехорошо так поступать со своим соотечественником? – спросил Пип у овиссийца тот на вид был подобрее.
– Тоже мне соотечественник! С тех пор как ваш барон расплодил волков, никто в Бельбидии не считает Торра-Альту частью страны. Звери ему дороже людей, вот в чем дело, а это неправильно.
Тогда Пип повернулся к Всаднику:
– Ну, меня вы можете заковать, но пес все равно идти не сможет.
– Ерунда, через пару дней пойдет как миленький. А до тех пор посажу его в мешок. К тому же у него еще три здоровые лапы. Просто диву даешься, как животные могут обходиться тремя ногами, если им надо.
– Ублюдок, – пробормотал Пип.
Всадник стал копаться в седельных мешках, донесся звон железа. Наконец на свет показался капкан с приделанной к нему длинной цепью.
– Вот, – сказал Всадник, – как раз пойдет.
Он поработал немного, и наконец Пип оказался закован в ошейник и накрепко привязан цепью к дереву. Пип тут же попробовал освободиться, но прочная сталь не поддавалась.
Кеолотианец расхохотался.
– Можешь хоть всю дорогу дергаться, все равно не вырвешься.
Мальчик был вынужден признать, что охотник прав. Хорошо еще, что он не стал связывать Пипу руки и ноги!
– Кобольды тебя постерегут, а нам с Пальцем надо проверить оставшиеся ловушки, – сказал Всадник. Волчат покормлю, когда вернусь. Я так думаю, если они поголодают немного, то будут поспокойнее. – С этими словами он кинул Пипу тыквенную бутыль, полную воды, а сам пошел к пони.
Пип привалился спиной к стволу дерева и как следует, глотнул из бутыли. Охотники ушли по своим делам, а кобольды окружили его плотным кольцом. Мальчик швырнул в них грязью, и, к его удовлетворению, маленькие создания тут же разбежались и попрятались за деревьями, а вернулись на свой пост только через некоторое время. Ему удалось немного напоить Трога, потом оставалось только сидеть и мрачно думать о том, что же надо делать. Мастер Спар и Брид решат, что Пип их бросил. При этой мысли на душе становилось холодно. Конечно же, с карьерой покончено. Интересно, найдут ли его когда-нибудь. Сам-то он даже не знал в точности, где находится.
Через некоторое время Пип вспомнил о волчатах. Те ворочались и повизгивали в мешке неподалеку. Мальчик потянулся к ним, но ошейник врезался в горло. Пришлось лечь на спину и понемножку подтащить мешок к себе ногой. Наконец Пип мог взять его и развязать.
– Бедные крошки, – невольно сказал он, глядя в мигающие от света глаза волчат. Те жалобно скулили. Пип сунул руку в мешок, чтобы их погладить, однако тут же вскрикнул и отдернул ее.
На указательном пальце показались капельки крови: кто-то из волчат вонзил туда зубки, маленькие, зато острые, как иголки. Пип натянул рукав на пальцы и приоткрыл мешок пошире.
– Надо вам покушать, – сказал он волчатам и наконец сумел ухватить одного за шиворот и вытащить. Щенок был рыжеватый и выглядел больным, он даже не шевельнулся, когда Пип легонько щелкнул его по носу.
– Похоже, ты долго не протянешь, – печально сказал мальчик и положил его себе на колени, чтобы заняться двумя остальными. Следующий волчонок оказался серым, явно самым большим из выводка, с желто-зелеными глазами. Он глухо рычал и яростно бился. Пип решил сунуть его обратно и, обмотав руку тряпкой, достал третьего. Тот был весь беленький, а глаза – темные, сине-зеленые. Он тут же успокоился и
