затих. Пипу показалось – неприятное ощущение! – что волчонок его изучает. Потом щенок внезапно изогнулся и пребольно укусил Пипа за большой палец.
– Мать Великая, да ты хуже хорька, – выругался Пип и швырнул волчонка обратно в мешок. – Вот неблагодарная тварь. Я же тебе помочь хотел!
Он сел на землю, сунув укушенный палец в рот. Что, спрашивается, он вообще собирался делать? Это всего лишь волчата, такие теперь гибнут каждый год сотнями. Ничего такого особенного в детенышах нет. Брид говорила, что те, которых они ищут, должны чем-то выделяться. Нельзя же причитать над всеми волчатами в округе! Они с Трогом и так уже попали в беду. Солдат из гарнизона не стал бы возиться с детенышами, тем более, если рядом есть люди-злодеи, с которыми надо разобраться.
И все-таки бедняжкам надо поесть. Пип никак не мог избавиться от желания помочь волчатам. Он вытащил пробку из оставленной Всадником бутыли, плеснул в пригоршню немного воды и протянул слабому бурому детенышу, лежавшему у него на коленях. Тот немедленно поднял голову, чтобы полакать, но тут же опять ее уронил. Пип перевернул беднягу на спину, и сам влил воду ему в рот. По большей части все расплескалось, хотя сколько-то малыш выпил.
Замечательно. У Пипа полегчало на душе. Охотники ушли, стерегут его лишь кобольды, значит, бояться особо нечего. Мастер Спар его спасет, несомненно. Он ведь из Торра-Альты, а торра-альтанцы никогда друг друга не бросают.
Мальчик посмотрел на кобольдов и с удивлением заметил, что те подались вперед и с любопытством смотрят, что он делает с волчонком. Пара-тройка из них даже склонила головы, глядя на детеныша почти с сочувствием. Впрочем, понять их Пип не мог, так что снова вернулся к вопросу о волчатах. Может, если удастся, их выпустить? Нет, хуже не придумаешь: добрее было бы их просто убить, чем бросить умирать от голода.
В ладонь Пипу ткнулся мокрый нос: Трог пытался сесть, ему тоже было интересно взглянуть на щенят. Пип напоил его из ладони, а потом собрался с мужеством и опять достал серого волчонка. У того хватало сил, чтобы полакать из пригоршни, он напился и успокоился должно быть, ему понравилось. Тогда Пип сунул детеныша в мешок и вытащил белого. При ближайшем рассмотрении это оказалась девочка. Она была больше напугана, ее понадобилось задабривать несколько минут, прежде чем она наконец тоже согласилась попить. Пип почувствовал себя победителем.
– Гляди, Трог, гляди, лакает! – провозгласил он и тут же недовольно скривился: нельзя быть таким восторженным!
Трог лениво поднял веко, и Пип решил, что попробует посадить белую рядом с ее рыжим братиком. Та свернулась рядышком со слабым волчонком и тут же уснула, не переставая поскуливать должно, быть, от голода.
Что же делать? Пип чувствовал, что теперь отвечает за несчастных детенышей. Он ощупал карманы: не найдется ли какой-нибудь еды? Нашлась сушеная оленина фу, какая дрянь! Всю осаду они только ею и питались, и теперь Пип всякий раз, как ее ел, вспоминал о матери. Он предложил кусок мяса большому серому волчонку, но тот, похоже, не понимал, что это такое. В конце концов, Пип сам разжевал немного, выплюнул на ладонь и сунул волчонку под нос. Тот понюхал, однако есть все равно не стал. Тогда мальчик перевернул его на спину, дождался, пока волчонок откроет рот, и запихал оленину туда. Щенок кашлял, плевался, но, наконец, сглотнул.
Таким манером Пипу удалось накормить всех троих (немало потребовалось терпения!), хотя рыжеватый скушал совсем мало. В конце концов волчата привыкли к мальчику, и даже серого больше не пришлось сажать в мешок. Так что Пип прислонился к дереву, довольный, что все трое быстро уснули, приткнувшись под бок Трогу. Пес ласково посопел и тоже закрыл глаза.
С запоздалым унынием, осознав, что скормил волчатам и собаке почти всю бывшую у него про запас еду, Пип стал задаваться мыслями о том, скоро ли вернутся охотники. Он выпил остатки воды и стал смотреть в темнеющее небо. Взойдет ли луна? Хорошо бы лунная магия помогла мастеру Спару и Брид его отыскать. А то больно уж есть хочется.
Глава 7
Было морозно. Утреннее солнце бледным призраком показалось из белесого тумана, затянувшего лес. Каспар держался поближе к Брид, боясь, как бы не потерять ее тоже. Они обыскали все вокруг следов Брока не было. Деревья звенели эхом, но никто не откликался.
– Солнышко-то скоро раскочегарится, – сказал Харле. – Давайте позавтракаем и возьмем лошадей, а потом продолжим.
Все кивнули.
– Брок ушел искать Пипа, – заключила Брид, когда они вернулись к входу в подземное жилище Харле. – Он ведь весь вечер повторял, что это его вина.
Каспар застонал.
– Сперва я потерял Трога, потом Пипа, и вот теперь еще Брок пропал. А сам-то говорил отцу, что могу один вести отряд!.. Ты понимаешь, что я впервые повел людей в Лов без того, чтобы Халь за мною приглядывал? И все пошло наперекосяк. Все! О чем Брок только думал? Обычно он такой разумный…
– Наверное, решил, что сам приведет обратно парнишку, и юной леди не придется таскаться по лесам, где полно волков, – предположил Харле. – Может, после завтрака вернется.
Да, позавтракать было просто необходимо. Однако мучения совести едва не помешали Каспару доесть полную тарелку щавеля с сушеными грибами. Брок так и не появился. Покончив с едой, решили опять отправляться на поиски.
Харле Каспару нравился. Хоть он и был обычным простолюдином, а все равно имел над баронским сыном какую-то естественную власть и явно знал в лесу все дорожки. В путь он отправился пешком и ничуть не отставал от резвой рыси Огнебоя и лошади, которую дали Брид. Кремовую кобылу оставили в конюшне лечить ногу, а вместо нее взяли одного из пони Харле.
Лесные жители обычно верховых коней не держат, только рабочих, чтобы таскать бревна и грузовых пони, на которых отвозят домой убитых оленей. Кабаний Лов был лесом старинным, вся дичь в нем от веку считалась принадлежащей самому барону, но олени так расплодились, что дед Каспара изменил правила и дозволил охотиться всем, кто жил в лесу. Бранвульф объяснял, что эта мера была необходима не только затем, чтобы обитатели Лова могли прокормиться, но и для защиты самого леса от оленей.
Брид слегка нахмурилась, глядя, как длинноногий человек бежит по ковру прелых листьев, лишь слегка
