– Я не подведу.
Рывком запрокинув голову и поднимая кольцо в вытянутой руке, он издал пронзительный, тоскливый вой волка-одиночки. Эхо этого вопля раскатилось по каналам магии, тревожа мир живых.
– Тартарсус, погоди! Еще кое-что!
– Ты требуешь большего? – с высокомерным презрением осведомился главный лесничий.
– Именно. Ты хочешь получить рубины, верно? Высокий Круг жестоко расправился с Талорканом, и расправится с тобой, коли не сумеешь превзойти их силой. – Человек-волк отвернулся и оскалился в гнусной усмешке. – Моя душа жаждет одного удовольствия. Позволь мне насладиться зрелищем пыточной камеры Абалона. Там есть кое-кто, чьими страданиями мне бы хотелось упиться вволю.
Тартарсус настороженно кивнул.
– Если хочешь попасть в застенок, тебе придется самому подвергнуться пытке, дабы Высокий Круг не заподозрил, что я заключил с тобой сделку. Разве стоит мучиться лишь ради того, чтобы видеть, как мучается кто-то другой?
– О да, да, стоит! Тысячу раз стоит! Я должен видеть ее боль! – бешено прорычал человек-волк.
– Тогда ступай. Мне все равно.
Тартарсус передал пленника одному из своих прислужников с подробным описанием, как именно надлежит его пытать в глубоких подземельях замка Абалон.
Человека-волка повели по липкому полу дымной пещеры, где на каждом шагу приходилось огибать корчащиеся тела. И вот, наконец, он завидел ту, которую искал. Там ему позволили остановиться, и человек-волк возликовал, учуяв запах горящей плоти и пролитой крови.
– Морригвэн, старуха, – тихонько окликнул он, упиваясь ее мучениями.
Женщина медленно открыла глаза. Во взгляде ее забрезжило смутное узнавание.
– Знай, что я наслаждаюсь твоими страданиями и сделаю все, чтобы те, кого ты любишь, оказались тут же, рядом, – прошипел человек-волк прежде, чем лесничий успел уволочь его к железному креслу.
Рядом уже калились на горящих углях стальные прутья, готовые пронзить ему глаза. Но, как и велел Тартарсус, палач чуть-чуть подождал, позволив узнику полюбоваться пыткой старой Карги.
Лесничий в зеленой куртке, вспотевший от жара огня, стоял над вспоротым телом, равнодушно взирая на свою жертву.
– Старуха, твое время истекло. Ступай! Иди! Тебя ждет блаженство! Тебя ждет новая жизнь.
Перед глазами висело алое марево. Морригвэн оцепенело глядела на расплывчатую фигуру рядом с собой, силясь воссоединиться с той бесплотной частицей души, что покинула тело. Приходилось отделяться от боли, невыносимой боли. Но она должна ее вынести. Должна вернуться. Те, кого оставила Морригвэн на земле, слишком молоды, слишком невинны, слишком безрассудны. Без ее помощи им не справиться.
Она уже не сдерживала криков. Сколько она кричала. Дни? Недели? Месяцы? Все превратилось в одну сплошную цепь боли.
Старуха холодно поглядела в желтые глаза своего мучителя.
– Жалкий глупец! – На губах ее пузырилась кровавая пена. – Я должна видеть Высокий Круг. Должна говорить с Нуйн. Она по крайней мере должна понять: необходимо найти новую Деву. Пути…
Голова качнулась в сторону, фраза закончилась пронзительным визгом, когда лесничий ощупал ее тело, выискивая еще не истерзанный пыткой участок. Острый кончик вертела, вроде тех, на которых жарят мясо, пронзил ей мочку уха.
– Женщина, присоединись к душам, что идут через лес.
– Никогда! – простонала она.
Отвечать было вовсе не обязательно, но это придавало Морригвэн мужества. А мужество требовалось так отчаянно. Палачи уже вырезали ей почки и силой запихнули их в рот человека напротив – изощренны пытки в застенках Абалона. Страх ни на миг не покидал ее. Ни на миг не покидал ни одну страдающую душу, что томилась в этом подземелье.
Голову Морригвэн закрепили в стальном обруче – теперь несчастная могла лишь дрожать, хватая ртом воздух. По тупому концу вертела ударил маленький молоточек, вгоняя острие все дальше в глубь уха жертвы. Морригвэн с трудом подавила крик. Небывалая боль разрывала мозг на части. Лесничие Иномирья отлично знали, как именно доставлять наивысшую муку. Тело Морригвэн билось в жесточайших судорогах.
Но надо держаться. Брид нужна помощь. Беспомощная маленькая девочка… Она так хорошо училась, скрывала все свои страхи под маской уверенности, столько трудилась, чтобы достичь высшего уровня, требующегося для жрицы. Нельзя подводить Брид.
Боль пронзила мозг Морригвэн.
– Сдайся, уйди – и все будет хорошо. Тебя ждет любовь, ждет блаженство.
– Никогда!
Вертел продвинулся дальше. Все тело Морригвэн раздирала безумная боль, пока наконец разум не накрыла милосердная завеса тьмы. Хотя лесничие умели причинять максимальную боль так, чтобы жертва оставалась в сознании, пробить самоконтроль старой жрицы не могли. За сто пятнадцать лет жизни она научилась впадать в состояние транса, уходить во внутренний мир, в котором душа отделяется от тела. Туда-то и отступила она сейчас.
Большую часть пыток Морригвэн переносила в таком состоянии и знала: в подвалах Абалона есть и другие, умеющие черпать силу в том же источнике. Подобное повергало палачей в замешательство – и потому они никогда не могли целиком и полностью подчинить себе человеческий дух.
Она плыла во тьме, в которой плясали и извивались полосы света. Все кругом было абстрактным и
