– Ты и сама сейчас выглядишь не слишком адекватно, – сказал я.
Она смешно захлопала ресницами и отвернулась к зеркалу. Подправила тени, подвела глаза мягким темным карандашом, загнула ресницы и накрасила их густой черной тушью, тщательно следя за каждым движением и за каждым словом.
– А вдруг это просто его способ издеваться над женщинами? – Она втянула щеки и нанесла румяна. Я представил себе ее череп под кожей. – Хоть Лесли и одевается, как женщина, но не думаю, что они ему нравятся.
– Если он тебе не нравится, не ходи к нему.
Она отыскала среди флаконов длинную кисточку, и на стене задвигалась темная тень.
– Зачем сразу так? Я просто хотела сказать, что неуютно себя чувствую в присутствии Лесли. – Она принялась доставать кисточкой остатки помады. – Это не связано с тем, как он одевается, хотя мог бы и получше. – Она стала красить свой первоклассный алый рот. – Просто он иногда так смотрит на меня, будто я у него что-то украла.
Роза подправила помаду салфеткой и в последний раз взглянула на себя в зеркало. Довольная результатом, встала, сбросила халат, обнаружив черные кружевные чулки, черные шелковые трусики и черный бюстгальтер на косточках, и принялась выбирать в шифоньере платье.
– Роза.
– Что?
– Где твоя скромность?
– Тебе-то какая разница?
Таксист то и дело посматривал на Розу в зеркальце. Я тоже повернулся и взглянул на нее. Конечно – она забросила ногу на ногу так, чтобы было видно белую полоску бедра между чулком и юбкой.
– Ты отвлекаешь человека от работы.
Она игриво облокотилась на меня, и я почувствовал аромат ее духов, «Шанель № 5», смешанный с запахом сигарет и красного вина.
– Не порти ему удовольствие. Это единственное развлечение у таксистов: смотреть на юбки, ну и еще когда какая-нибудь пара занимается кое-чем на заднем сиденье. – Я покосился не нее, а она весело подмигнула. Интересно, сколько бокалов она успела выпить до моего прихода? – Они все вуаиеристы, ведь просто так водить машину – или скука смертная, или порочные мысли и никакой золотой середины. Их всех постигает судьба Трэвиса Бикла.
Она перегнулась к водителю и спросила, видел ли он фильм «Таксист». Я уже знал, к чему все это идет. Новая игра «в таксиста», цель которой – заставить водителя цитировать реплики из фильма, типа: «Ты на меня смотришь? Ты смотришь на меня?» – «Ну, кроме тебя, я тут никого не вижу, а ты?»
Мы пролетели по белому тоннелю с флуоресцентным освещением, потом поехали над городом по скоростной автостраде. Под нами блестела, отражая огни города, черная, как нефть, вода Клайда. Мы мчались над освещенными окнами круглосуточных офисов, над светофорами, вспыхивающими друг за другом красным, желтым и зеленым, над целыми бусами фар, которые то приостанавливались, то срывались дальше, вперед. Здание «Парома Ренфу» переливалось рекламными огнями на своем вечном приколе. Справа в небе висела пурпурная вывеска редакции «Дейли Рекорд». Водитель цитировал фразы из фильма так, словно в них была какая-то мудрость. Теперь он косился на грудь Розы, которая еле заметно колыхалась в такт движению. Голос по радио приглашал в какой-то индийский ресторан.
Шепот с интонациями Мэрилин Монро, казалось, обещал сначала трахнуть тебя, а потом накормить.
Я растянулся на сиденье и из своего темного угла наблюдал, как водитель поглядывает то на Розу, то на дорогу. Казалось, он готов был наплевать на движение, попасть в аварию, оказаться в кровавом месиве, лишь бы только еще раз заглянуть в разрез ее блузки.
«Челси-Лаундж» выглядел клубом для сомнительных джентльменов. Оформлял его грузин-гомосексуалист со склонностью к Гомеру. Белые и нежно-розовые обои на стенах, пол выложен плитками, в центре – бежевая роза ветров. Шезлонги, диваны с высокими спинками, обитые бордовым бархатом, круглые столики. К высокому потолку поднимаются коринфские столбы. Создается впечатление роскоши и строгости, которую портит наружность клиентов двадцать первого века.
Некоторые считают, что Древняя Греция была раем для мужеложцев. Старики и мальчики гуляли под ручку по Елисейским Полям, а на райском острове расцветала сапфическая любовь. Лично я вижу немало причин, по которым молодых людей должно влечь к старости: их все можно согнуть пополам и сунуть в бумажник. Кроме того, я знаю, что многие с радостью свезли бы всех лесбиянок в одну гебридскую колонию. Так что, в отличие от господина Уайлда, я скептически отношусь к греческим мотивам. Но все же, входя в «Челси-Лаундж», не могу не думать, что в этом месте нужно ввести единый стиль одежды: греческие тоги плюс немного лавровых венков, а также несколько обнаженных кудрявых мальчиков, сложенных наподобие юного Вакха с картины Караваджо… Нас же встретили два вышибалы в безликих черных костюмах.
– Как ты думаешь, они приняли меня за трансвестита? – спросила Роза.
– Вполне может быть.
Я искал глазами знакомые лица.
– А ведь они красивые, да?
– Кто, вышибалы?
– Не зли меня, конечно, нет. Тайские трансвеститы.
– Не знаю, не в моем вкусе.
– Да, но ты же можешь оценить их привлекательность?
Я отыскал того, кто мне нужен, – он сидел на балконе, расположенном над баром.
– Роза, ты хочешь быть похожей на трансвестита?
– Бывает и хуже.
– А все они мечтают выглядеть, как ты.
Она стала пробираться сквозь толпу к бару, подрезая молодых свежевыбритых клерков, прокладывая себе дорогу улыбками, локтями и бедрами. Вот они – мужчины, про которых мамы говорят: «Держись от них подальше». В наши дни – опрятно-неформальные гибриды Джеймса Дина и корпоративной Твердыни. Ковбои отдыхают на своих ранчо, а королевы кожи повесили наручники в чулан. И никаких носовых платков сигнального цвета, выглядывающих из задних карманов. Так уж вышло, что в моде сейчас мой неприметный угольный цвет. Но не обольщайтесь. Сюда все пришли с одной целью.
– Если честно, – Роза повернулась ко мне, – многие из этих ребят настолько самонадеянны, что их буквально приходится отталкивать.
Бармен направился прямо к ней, загипнотизированный интенсивностью ее взгляда. Роза широко улыбнулась мне:
– Коктейли за полцены. Я угощаю.
Пока моя начальница инструктировала бармена сделать нам с ней «розовый джин» с двойным джином:
– Эти ваши мензурки из паба – просто потеря времени. – Я отступил на пару шагов и уставился на балкон.
Хороший трюк. Попробуйте сами, если не верите. Если долго смотреть на кого-нибудь в упор, он обязательно повернется и тоже взглянет на тебя. Лесли поерзал в кресле, всмотрелся в зал сквозь чугунную балюстраду, нахмурился, потом улыбнулся и помахал мне.
– Рильке, ты привел с собой Розу. – Лесли пожал мне руку и послал Розе воздушный поцелуй, точно лос-анджелесская звезда. – Что привело тебя в эту обитель порока, Роза? Он тебя что, как приманку за собой водит?
– Не хами, Лес. Я тебя искал.
– И вдруг вспомнил, что сегодня моя группа собирается. Я не думал, что ты так внимателен.
Он подвинулся, и мы сели рядом.
В третью среду каждого месяца трансвеститы, ищущие душевной компании, собираются в Центре геев и лесбиянок – скучноватом доме свиданий, чем-то напоминающем клуб уставшей от жизни молодежи.
