Оставаться живым

И правда, этот мир, где дышим тяжело,
Внушает нам лишь злость, до дрожи отвращенья,
Желание сбежать, без права возвращенья.
Нас больше не прельстит букет газетных слов.

Нам вновь бы обрести исконный отчий дом,
Крылом архангела заботливо укрытый,
И жить моралью странной, позабытой,
Что освящала жизнь - до смерти, день за днем.

Нам нужно что-нибудь, что нежность утолит,
Нам нужно что-нибудь, похожее на верность,
Что сможет превзойти собою эфемерность.
Нам больше не прожить от вечности вдали.

Бульвар Пастера. Вторая половина дня

Голубые глаза, туристический вид.
Это немцы об обществе спорят за пивом.
Их «Ach so» с разных столиков сразу летит
В теплый воздух живой со словесным приливом.

Слева химики дружно воркуют за пищей:
«Технологии новые синтез продвинут!»
Всем от химии радостно, грустно от виршей.
Хорошо бы прийти нам к науке единой.

Эти цепи молекул, философия «я»
И абсурдная жизнь архитекторов модных…
Разлагается общество, секты свободны.
Может, лучше восславим монарха, друзья?

* * *

Сгусток крови, злобы сгусток,
Это люди, говоришь?
Это люди, кроме шуток.
Ночь упала на Париж.

А в обманчивой лазури
Две ракеты повстречались.
Старичок, слегка прищурясь,
Древний коготь изучает.

Динозавры, динозавры
С неразумными глазами,
Тоже бились вы бесславно,
По болотам замерзая?

Было ль время добрых истин,
Был ли гармоничный век?
Отчего, скажите, в жизни
Так страдает человек?

* * *

В Мохаве [5], выжженной, безбрежной,
Рос двухтысячелетний кактус,
Как бог-хранитель безмятежный;
Сквозь лаву он пробился как-то.

В день равноденствия, весной,
В канун глобальных потрясений,
Идут индейцы в час ночной
Пред кактусом склонить колени.

И ночь горит от их заклятий,
Дрожащих, как язык змеи,-
Всё, чтобы Время в результате
Желаньям подчинить своим,

Чтоб убедить его свернуть
С пути, замкнуть свои извивы.
Настанет день когда-нибудь,
Когда над Временем красиво

Захлопнет крепкие замки
Архитектура их стенаний.
И станем мы легки, легки…
И Вечность снова будет с нами.