– Сам не знаю.
– Принеси ему пару поджаренных яиц с беконом и стакан молока. Хочешь картошки, парень?
– Да вроде.
– Тогда еще апельсинового сока и порцию тостов. Двойную. И джема к ним.
Бифштекс кивнул и выхватил из стоящей возле плиты корзины горсть яиц. Держа в пальцах четыре яйца, он раздавил их по очереди одно за другим, не помогая себе другой рукой. Парень не отрывал от него глаз.
– А у него просто талант, а, приятель?
– Угу. Ты сказал, что снимешь с меня железки.
– Встань и повернись, – сказал я. Когда он повернулся, я открыл ключом правый наручник и закрепил его вокруг хромированной ножки стола. Теперь одна рука у него была свободна.
– И это ты называешь снять? – спросил он. – Теперь я похож на обезьяну шарманщика на цепочке.
– А где ты видел шарманщика? Их уже много лет в городе не было.
– В старых фильмах по телевизору. Именно так я и выгляжу.
– Ладно, ладно, хватит скрипеть зубами. Еще ни один мальчишка столько не скулил передо мной. Радоваться должен, что хоть позавтракаешь. Наверняка сегодня утром ничего не ел.
– Меня и дома не было сегодня утром.
– А где же ты провел ночь?
Он отбросил грязной правой рукой свисающие на глаза пряди волос.
– Часть ночи проспал в одной из киношек, что работает круглые сутки, пока какая-то скотина не начала лапать меня за колено. Тогда я смылся оттуда во весь дух. И еще немного поспал в кресле в одном отеле неподалеку.
– Убежал из дома?
– Нет, просто вечером не было настроения спать дома. Сестры не было, а мне не хотелось торчать дома одному.
– Ты живешь с сестрой?
– Да.
– А родители твои где?
– Нет их у меня.
– Сколько лет сестре?
– Двадцать два.
– Так и живете вдвоем – ты и она?
– Нет, всегда болтается еще кто-нибудь. Сейчас вот – один жеребец по прозвищу Тощий. Биг Блю вечно кого-то приводит.
– Как твою сестру зовут? Биг Блю?
– Она была какой-то танцовщицей. В баре. Танцевала голая до пояса. Так ее называли на сцене. А сейчас у нее стала слишком толстая задница, и она сшибает в «Китайском саду» на Вестерн-стрит. Знаешь эту забегаловку?
– Да, знаю.
– Во всяком случае, она всегда говорила, что как только сбросит тридцать фунтов, так сразу пойдет опять танцевать. Смех, да и только – задница у нее все шире с каждым днем. Ей нравится, когда ее называют Биг Блю, так что я тоже стал ее так звать. Видишь ли, у нее крашеные черные волосы, почти синие.
– Не мешало бы ей время от времени стирать тебе одежду. У тебя такая рубашка, словно ею смазку оттирали.
– Это потому, что я вчера чинил машину соседа. И не успел переодеться. – Мое замечание его явно оскорбило. – У меня одежда всегда чистая, как и у всех. Я ее сам стираю и глажу.
– Так и надо, – сказал я, протягивая руку и отпирая второй наручник.
– Ты их снимаешь?
– Да. Сходи в туалет, вымой руки и лицо. И шею.
– А ты уверен, что я не сбегу в окно?
– Тут в туалете окна нет, – сказал я. – И причеши свои лохмы, чтобы всем было видно твое лицо.
– У меня расчески нет.
– Держи мою, – ответил я, доставая из кармана расческу.
Пока парнишка умывался, Бифштекс принес мне стакан сока, кофе и молоко, а вся забегаловка успела пропахнуть жареным беконом. Я пожалел, что не попросил двойную порцию бекона, хотя и так знал, что Бифштекс положит на тарелку больше обычного.
Я потягивал кофе, когда парнишка вернулся. Выглядел он теперь немного лучше. Хотя шея у него все
