Синий рыцарь

– А вы что, часто переезжаете?

– Часто?Я уже семь школ сменил. Семь! Но это, наверное, старая история. Наверняка ты ее уже слышал, и не раз.

– Да, уже не в первый.

Я попытался снова сосредоточиться на протоколе, и он замолчал, дав мне возможность некоторое время писать, но не успел я закончить, как он сказал:

– Слушай, а я ведь серьезно говорил, что хотел бы сходить на матч «Доджерсов». И даже заплатил бы за билеты, если бы нашел того, кто соображает в бейсболе и хочет пойти со мной.

Теперь к газам в желудке и несварению добавилась головная боль. Закончив писанину, я откинулся на спинку стула и посмотрел на него, позволил теснящимся под черепом мыслям вырваться наружу, и мне, конечно же, стало совершенно ясно, что у богов заговор против мужчин. Почему? Да очень просто – вот он, мальчишка, сидит передо мной. В мой последний день. Спустя два дня после того, как Кэсси заговорила о том, что обошлось мне в дюжину приступов несварения. Целую минуту я испытывал огромное возбуждение, мне даже пришлось встать, пройтись взад-вперед по комнате и выглянуть в окно.

Вот оно, подумал я. Вот тот, кто может самым лучшим способом решить все проблемы. Я поборол импульс позвонить Кэсси и рассказать ей о мальчике, и другой импульс позвонить его сестре и сообщить ей, что она может не утруждать себя и не посылать за ним старину Джейка, и тут у меня зашумело в голове. Я опустил глаза, посмотрел на свой значок и непроизвольно коснулся его мокрым от пота пальцем, оставив отпечаток на бронзовой поверхности, которую еще утром отполировал до золотого сияния. След от пальца на моих глазах стал тускло-оранжевым, и я подумал, что обменяю свой значок из золота и серебра на маленькую жестянку, которую выдают после выхода в отставку, чтобы ты мог показывать ее старикам в барах и доказывать, что ты не врешь насчет своего прошлого, и которую никогда нельзя будет отполировать до зеркального блеска.

Тут мое короткое возбуждение начало спадать и сменилось чем-то вроде страха, который все нарастал и едва не задушил меня, пока я не взял себя в руки. Это чересчур. Всего этого уже слишком много. Кэсси – сама по себе огромная ответственность, но она мне нужна. Мне это говорил Круц. Говорила Сокорро. Говорил лифтер в комнате отеля, где лежал покойник. Говорили старые пьяницы в баре Гарри. Она мне нужна. Да, может быть, но мне не нужна эта, другая ответственность. Не нужен мне такойкрест. Не мне. Я прошел в другую комнату, где сидел один из офицеров.

– Послушай, приятель, – сказал я. – Там рядом сидит парнишка, дожидается своего дядю. Я объяснил все насчет ареста его сестре и вызвал ее сюда на вторник. Мне надо кое с кем встретиться в пригороде, и я уже опаздываю. Не мог бы ты присмотреть за ним вместо меня, все бумаги я оформлю потом.

– Конечно, Бампер. Присмотрю, – ответил он, а я удивился тому, насколько спокойным я выгляжу.

– Ладно, парень, еще увидимся, – сказал я на ходу, проходя через комнату, где сидел мальчишка. – Побудь пока здесь.

– Куда ты уходишь, Бампер?

– Пора на улицу, парень, – ответил я, выдавливая улыбку. – Преступники не ждут.

– Да? Вот номер телефона. Я его записал для тебя на бумажке. Не забудь нам позвонить.

– Гм, знаешь, я тут поразмыслил и вспомнил, что мой домовладелец – жуткий скряга и вряд ли он раскошелится на восемь зелененьких. Скорее всего, вы просто зря прокатитесь к нам и обратно. Да и на почасовую оплату он вряд ли согласится.

– Это все ерунда. Оставь мне свой адрес, мы приедем и все сделаем за особую плату. Вспомни, я же говорил, что могу скинуть пару долларов.

– Нет, этот номер не пройдет. Ну, до встречи, ладно?

– А как насчет сходить вместе на матч, Бампер? Я куплю два билета на боковую трибуну.

– Вряд ли. Я уже вроде перестал болеть за «Доджерсов».

– Погоди-ка, – вскочил он. – Мы обработаем твой двор за четыре доллара, Бампер. Ты только представь! Четыре доллара! А работать нам придется, может, целых три часа. Ты просто не сможешь отказаться...

– Извини, приятель, – ответил я, торопливо шагая к двери, словно толстый краб.

– Так зачем же ты вообще об этом говорил? Почему говорил «может быть»?

Не смогу я тебе помочь, мальчик, подумал я. Нет у меня того, что тебе нужно.

– Будь ты проклят! – крикнул он мне вслед неожиданно охрипшим голосом. – Ты тоже всего лишь коп! Проклятый коп, и никто больше!

Я сел в машину с таким чувством, словно мне дали пинка в живот, и поехал обратно в пригород. Я посмотрел на часы и застонал – когда же кончится этот проклятый день?

На углу Пико и Фугуероа я увидел слепого. Выставив вперед трость с выкрашенным в красный цвет концом, он собирался влезть в автобус. Какой-то доброжелатель в модном костюме схватил слепого за локоть и стал его направлять, пока слепой не сказал что-то доброхоту и снова стал забираться сам.

– Правильно, моргала, – пробормотал я себе под нос. – В этом мире надо крутиться самому, или тебя прихлопнут. Боги – это сильные и одинокие ублюдки, и тебетоже надо быть таким.

В одиннадцать пятнадцать я остановился перед входом в заведение Сеймура. Машина Круца уже стояла неподалеку, но, заглянув в окно, я увидел, что его за стойкой нет. Интересно, подумал я, где же он может быть? Потом взглянул вдоль улицы и увидел три черно-белых полицейских машины, две машины детективов и скорую помощь.

Связавшись с мальчишкой, я выпал из радиообмена и не услышал вызова. Я протолкался сквозь толпу, собравшуюся на тротуаре вокруг входа в аптеку. Как и любому стоящему здесь человеку, мне было любопытно.