словенцев, которых в 1945 году в его руки передали англичане.
Период, последовавший за разрывом с Россией, был ужасным для югославских коммунистов и мрачным для всего остального населения страны, особенно крестьянства.
Тито был сильно уязвлен обвинениями Информбюро в ревизионизме и намерении реставрировать капитализм, поэтому он решил перещеголять Сталина в сталинизме – доказать, что он святее папы римского. Пятилетний план следовало доводить до конца.
И действительно, Борис Кодрич, глава комиссии по федеральному планированию, обвинил Хебранга и Жуйовича – своих предшественников в руководстве индустрией – в саботаже и намеренном сдерживании темпов социалистического строительства. Их обвинили также в пропаганде преимуществ частного предпринимательства[398].
Второй пленум ЦК КПЮ, состоявшийся в феврале 1949 года, предначертал «большую смелость и ускорение темпов развертывания коллективизации сельского хозяйства [399].
Хотя коллективизация в Югославии не была столь людоедской, как в Советском Союзе, она повлекла за собой неизмеримые страдания, людской гнев и разруху.
В Македонии в 1945 году было только два коллективных хозяйства, к концу марта 1949-го их стало уже 400.
В Хорватии за первый квартал того же, 1949 года их число удвоилось по сравнению с предыдущим годом.
Коллективизация вызвала яростное сопротивление на северо-западе Боснии, в мусульманском анклаве Бихач, где Тито в 1943 году основал свою ставку. Неудачи в деревнях вызвали голод в городах.
Экономическое эмбарго советского блока против Югославии еще более усугубило трудности, но так и не смогло сломить волю югославов или спровоцировать беспорядки. Коммунисты сохраняли верность Тито, тогда как антикоммунисты вдруг возлюбили русскую модификацию коммунизма.
В Белграде в 1953 году имелось немало доморощенных теоретиков, считавших, что ссора с СССР – лишь уловка, нацеленная на то, чтобы обмануть Запад.
Сталину истинное положение вещей было известно лучше. Избегая упоминать имя Тито лично, он развернул пропагандистскую кампанию, устроил показательные судебные процессы над титоистами в Восточной Европе и, возможно, даже планировал физическое устранение Тито. Начиная с 1948 года издательства Информбюро разразились потоком статей, листовок и книг, разоблачавших Тито как троцкиста и американского шпиона. В обиход была запущена фраза «платный трубадур гнусных палачей с Уолл- стрит».
Русские так и не узнали о контактах Тито с немцами во время «мартовских консультаций» 1943 года. Британский коммунист Джеймс Клугман, служивший в годы войны в британской разведке и позднее обвиненный Майклом Лисом в том, что он содействовал приходу Тито к власти, написал книгу под названием «От Троцкого до Тито».
Другие единомышленники Клугмана на Западе также пытались оправдать процессы, на которых коммунистов из стран Восточной Европы обвиняли в шпионаже в пользу Тито и империалистических держав. Среди лиц, казненных за титоизм, были Ласло Райк в Венгрии, Трайко Костов в Болгарии и Кочи Ходже в Албании.
Польский коммунист Владислав Гомулка, который фактически пытался заступиться за Тито, отделался тюремным заключением и позднее вернулся к власти с тем, чтобы осуществлять реформы в духе Тито. Восточноевропейские процессы над титовцами, пожалуй, даже больше, чем процессы 30-х годов в СССР, показали сталинскую параноидальную подозрительность. В обвинении, прозвучавшем на одном из процессов в Румынии, утверждалось, что Тито вступал в сговор с английским драматургом Ноэлем Кауэрдом – режиссером танцевальных шоу в ночных клубах, в годы войны служившим в морской разведке.
В книге «Тито рассказывает» ее автор Владимир Дедиер обвиняет Советский Союз в подготовке и засылке террористов в Югославию с целью убийства своих политических противников.
После падения коммунизма в России, в прессе появились сообщения о том, что СМЕРШ – зловещая организация, которую Флеминг обессмертил в своих джеймсбондовских триллерах, пыталась проникнуть в Югославию через Италию.
Не берусь утверждать, было ли такое в действительности, но лучше всего о желании Сталина отомстить югославам рассказывается в романе Александра Солженицына «В круге первом».
Ранним январским утром 1950 года глава советской тайной полиции Абакумов прибыл к своему хозяину с докладом.
Далее цит. по: Александр Солженицын, Москва, 1991, Инком НВ, т. 1, с. 139.
«Он говорил, что будет поставлена бомба замедленного действия на яхту Тито перед отправлением ее на остров Бриони.
Сталин поднял голову, вставил погасшую трубку в рот и раза два просопел ею. Он не сделал больше никаких движений, не выказал никакого интереса, но Абакумов, немного все-таки проникая в шефа, почувствовал, что попал в точку.
– А – Ранкович? – спросил Сталин.
Да, да! Подгадать момент, чтоб и Ранкович, и Кардель, и Моше Пьяде – вся эта клика взлетела бы на воздух вместе!»
Воображаемый Сталин в превосходном романе Солженицына выглядит так же зловеще, как и живой, всамделишный, описанный Джиласом. До самой своей смерти, последовавшей 5 марта 1953 года, Сталин продолжал проводить политику изоляции Югославии в коммунистическом мире.
Планы физического устранения Тито действительно разрабатывались. Бывший генерал-лейтенант НКВД П. А. Судоплатов – человек, имевший прямое отношение к самым секретным операциям советской разведки и контрразведки, в своих мемуарах «Разведка и Кремль», вышедших в свет через несколько лет после появления книги Ричарда Уэста, описывает встречу со Сталиным в феврале 1953 года:
«Сталин передал мне написанный от руки документ и попросил прокомментировать его. Это был план покушения на маршала Тито… Я сказал Сталину, что в документе предлагаются наивные методы ликвидации Тито, которые отражают опасную некомпетентность в подготовке плана».
Далее в книге П. Судоплатова воспроизводится текст письма МГБ Сталину, в котором излагаются возможные методы уничтожения И. Б. Тито и называется исполнитель акции – И. Р. Григулевич. Последний был крупным советским разведчиком, участником покушения на Льва Троцкого. После войны Григулевич по заданию советской разведки добился назначения на пост Чрезвычайного и Полномочного Посланника Коста-Рики в Италии и одновременно в Югославии и сумел получить доступ в круги, близкие к Тито.
Один из предлагаемых руководством НКВД вариантов предусматривал, что в ходе личной аудиенции у Тито Григулевич выпустит из специального механизма дозу бактерий легочной чумы, что, как писали авторы плана, вызовет «заражение и смерть Тито и присутствующих в помещении лиц». Самому Григулевичу (Максу) предварительно должны были ввести противочумную сыворотку.
Сталин, как пишет Судоплатов, «не сделал никаких пометок на документе. Письмо не было подписано». Вождь, однако, подчеркнул, что «это дело надо еще раз обдумать, приняв во внимание внутренние „драчки“ в руководстве Югославии». Далее он заметил, что к этому вопросу следует подойти «исключительно ответственно, чтобы избежать провала, подобного тому, который имел место в Турции в 1942 году, когда сорвалось покушение на посла Германии фон Папена».
Что касается несостоявшегося убийцы маршала Тито, то позднее он стал видным советским историком, членом-корреспондентом Академии наук СССР, автором более чем десятка книг, посвященных истории Латинской Америки и католической церкви и выходивших или под фамилией Григулевич, или под псевдонимом Лаврецкий.
