Леоноре действительно стало больно, но лишь чуть-чуть. На долю секунды у нее перехватило дыхание, но она уже чувствовала его плоть внутри себя и готова была с радостью вытерпеть любую пытку. Сейчас он принадлежал ей и только ей. Это была ее победа, миг ее торжества.
Затем Блэз начал двигаться. Его губы нашли ее рот, и у Леоноры стремительно закружилась голова. Она обняла его и задвигалась под ним, чувствуя, как все внутри ее дрожит от блаженного ожидания какого-то чуда.
Еще крепче обхватив его, Леонора прошептала:
— Любимый мой!
Тело Блэза сотрясла мощная дрожь, и он упал на нее, задыхаясь и ловя воздух ртом. Наконец сердце перестало гулко стучать в его груди, и лишь тогда он пошевелился, целуя ее в бьющуюся жилку на шее.
Чуть погодя он откатился в сторону, привлек Леонору к себе и сплел свои ноги с ее стройными ногами, так что и теперь они словно были единой плотью. Сильные пальцы снова перебирали шелковистые волосы Леоноры. Он опять поцеловал ее, по-прежнему храня молчание.
— Все в порядке? — обеспокоено прошептала Леонора, недоумевая, почему он ничего не говорит.
— В порядке? — переспросил Блэз, с трудом сдерживая смех. — Девочка моя, да у меня нет слов, чтобы сказать, какая ты прелесть.
— Значит, я не разочаровала тебя?
— Нет, любовь моя. Это ты, вероятно, чувствуешь разочарование. Я так отчаянно хотел тебя, что желание оказалось сильнее моих благих намерений. Но обещаю, в следующий раз ты тоже испытаешь наслаждение.
— Я ничуть не разочарована, Блэз. Мне кажется, большего наслаждения на свете просто не бывает. Ты подарил мне величайшее счастье.
— А ты на редкость страстная женщина, — пробормотал он. Потом его рука скользнула на ее плечо, коснулась груди, после чего он медленно опустил подол ее сорочки. — Спи, любовь моя. У нас еще четыре недели, чтобы радоваться нашей страсти. Ты — лучшая возлюбленная на свете.
Должно быть, это неплохой комплимент, сонно подумала Леонора, погружаясь в блаженную дремоту.
На рассвете Леонора открыла глаза и увидела склоненное над ней лицо Блэза. Наверное, ее разбудили его легкие, почти неощутимые поцелуи.
Она улыбнулась:
— Блэз…
— Скоро мне придется возвращаться к себе, — прошептал он. — Через полчаса встанут слуги. Но сначала…
Леонора без колебаний прильнула к нему. Теперь они наслаждались близостью неторопливо, без спешки. На стороне Келси был опыт, но и Леонора мало-помалу становилась все смелее, обнаруживая, где и какие именно прикосновения нравятся ему.
Его руки блуждали по ее телу, и Леоноре казалось, что она парит над бездной, поднимаясь все выше и выше. Тем не менее, подумала она, что-то тут не так. Прежде чем она успела понять, в чем дело, он довел ее до пика наслаждения, и она затрепетала в его объятиях.
Спустившись наконец с небес на землю, она оторопела.
— Но ты же… Тебя же…
Леонора запнулась, не зная, как объясниться. Она не ощущала его внутри себя.
— Знаю, любимая. Мне просто хотелось, чтобы и тебе было хорошо. Но сейчас ты увидишь, каким прекрасным может быть наше слияние.
Он принялся ласкать ее снова, и, когда стал одной с ней плотью, она уже не изумилась начавшим сотрясать ее приступам дрожи, зная, что это предвестники восхождения на вершину. На сей раз, они достигли пика наслаждения вместе.
А потом лежали, приходя в себя и радуясь тихому мерцанию нежности после яркой вспышки страсти.
Наконец Блэз пошевелился.
— Мне пора, любовь моя. — Он поцеловал ее в губы. — Завтрак будет в девять.
— Я приду, — пообещала Леонора, цепляясь за его пальцы, пока могла до него дотянуться.
В комнате было достаточно светло, и она отчетливо видела его фигуру: широкие плечи, тонкую талию, плоский живот и стройные, мускулистые ноги. Видела темные волоски на его груди, которые совсем недавно перебирала пальцами.
Блэз поймал взгляд Леоноры и улыбнулся, завязывая пояс халата.
— После завтрака я отведу тебя в конюшню. Можешь выбрать любую лошадь, мы с тобой прокатимся, и я покажу тебе поместье.
Леонора, окончательно проснувшись, села, стыдливо прикрываясь простыней.
— Твоя скромность просто удивительна, — пробормотал Келси. — Ведь ты видела меня — так неужели мне нельзя любоваться твоей прекрасной грудью?
Леонора густо покраснела. Она была уверена, что ему уже никогда не удастся смутить ее, но оказалось, это было не так.
— Я просто приберегаю угощение, — невинно ответила Леонора, хлопая ресницами с притворной застенчивостью.
— Ах ты, плутовка! — воскликнул он на прощание и, взъерошив ее и без того растрепанные волосы, выскользнул из комнаты.
Леонора услышала, как он тихо притворил за собой дверь, и принялась раздумывать, что же ей сегодня надеть. Она так и не собралась заказать амазонку… Все еще размышляя, она снова задремала.
Последовавшие за этим дни были намного приятнее, чем ожидала Леонора. Они с Блэзом вели себя, как все влюбленные, — смеялись, старались улучить момент, чтобы дотронуться друг до друга и поцеловаться.
Без сомнения, слуги догадывались об их отношениях — это было очевидно, однако все относились к своему хозяину со слепым обожанием.
Леонора быстро вспомнила все навыки езды и верхом на гнедой лошадке сопровождала Блэза в поездках по имению. Показывая ей свои владения, он буквально светился от гордости, чем порядком изумил ее.
Оказалось, что Келси внимательно следит за ходом дел в поместье. Более того, он также управлял и поместьем своего отца, маркиза. Леонора выяснила это, когда через несколько дней в Лонгвейл прискакал незнакомец, представившийся управляющим поместьем Уиттонби. Он был моложе, чем Фэлконер, управляющий Лонгвейла, но держался уверенно и разговаривал с Келси так же непринужденно.
Блэз провел с обоими мужчинами целое утро, обсуждая дела, а затем, перед тем как выехать на дальнюю ферму, распорядился, чтобы подали легкий ленч. Келси представил Леонору как свою хорошую знакомую и хозяйку дома, часть которого он арендовал. Сначала она смущалась, но Вейнрайт — так звали управляющего из Хантсфорд-Тауэрз — ничуть не удивился, увидев ее.
— Значит, вы бывали в Бате? — изумилась Леонора, ожидая, когда же Блэз присоединится к ним в столовой.
— Да, мэм, а как же, — закивал Вейнрайт. — Я езжу туда каждый месяц — отчитаться перед его светлостью и попросить совета, если бывает нужно.
— В самом деле?
— Мы оба ездим в Бат, — добавил Фэлконер. — Но вы-то, мисс Винсент, вряд ли нас видите — ведь ваши комнаты наверху. Мы рассказываем его светлости о том, как идут дела во всех владениях Уиттонби. Пожалуй, не будь лорд Келси так заботлив, лорд Уиттонби давно бы распрощался со своими землями.
— Мой отец разорился, когда выяснилось, что он не вполне благоразумно распорядился капиталом, — пояснил Блэз, входя в столовую. — Мне стало ясно: если я хочу унаследовать что-нибудь, помимо долгов,
