– Тише, Мег. Мне нужна теплая вода, чтобы помыться.
Бледные полоски света проникали в комнату сквозь роговые ставни, защищающие окно прихожей. Мег, заметив, что Дженевра дрожит, заботливо положила руку ей на лоб.
– Тебе нездоровится, дитя мое?
– Нет. Просто мне приснился дурной сон. Побыстрее, Мег, пока остальные не проснулись!
Мег, как и прочие служанки, спавшая в одежде, настояла на том, чтобы Дженевра вернулась в спальню. Там она закутала свою хозяйку в плащ, а сама отправилась на кухню, где на огне стояли громадные котлы с горячей водой.
Согревшаяся Дженевра, не снимая плаща, уселась на низкий подоконник у одного из окон и распахнула ставни так, чтобы через узкую щель можно было разглядеть хотя бы часть окрестностей.
Во дворе уже суетились грумы и слуги, однако за широкой внешней стеной царил величественный покой – настоящий праздник сверкающих на солнце красок, переливавшихся в извилистой речушке. Подвижные тени падали на холмы и рощи, на поля и цветущие луга. Эта радующая сердце картина развеяла мрачное впечатление, оставленное ночным кошмаром.
С какой стати придавать значение дурному сну? Дженевре вообще редко снились сны, и она понятия не имела, вещий это был сон или нет. Тем не менее, девушка почувствовала тревогу за свое будущее.
Сен-Обэн отправил Алана Хардена за Дженеврой. Юноша выполнил поручение:
– Милорд ожидает вас во дворе, мистрис Дженевра.
– Благодарю вас, Алан. Как видите, я уже готова.
Она надела старую амазонку, которую носила еще в монастыре, а также кожаные рейтузы, скрытые под юбками, чтобы не натереть ноги. Она выпросила эту деталь одежды у одного из мужчин, которые сопровождали ее в Ардингстон, заплатив ему серебром из своих и без того скудных запасов. Зато теперь она могла с большим удобством скакать на сколь угодно дальние расстояния.
Другого платья для верховой езды у нее не было, но она надеялась, что ей удастся скрыть почтенный возраст своей амазонки. «Да и какой смысл кружить ему голову прекрасной одеждой, если скоро он будет созерцать меня в одной лишь батистовой сорочке, предназначенной для постели», – подумала Дженевра.
Взяв перчатки и кнут, девушка последовала за Аланом. Пока они шли по коридорам и лестницам, Дженевра пыталась завязать с ним разговор, отчасти для того, чтобы скрыть свою нервозность. Юный задиристый Алан смотрел на нее с нескрываемым восхищением, и Дженевра решила, что убогий наряд не слишком портил ее внешность.
– Как давно вы служите лорду Сен-Обэну? – спросила она.
– Я пришел в замок пажом, мистрис, и граф с самого начала приставил меня служить лорду Роберту. Лорд Роберт сделал, меня своим сквайром, когда мне исполнилось четырнадцать лет, как раз перед тем, как он стал бароном. Мы вместе уже двенадцать лет, я сопровождал его во всех кампаниях, – с гордостью рассказывал он.
– Значит, вы много путешествовали, – заметила Дженевра с некоторой завистью. Она никогда в своей жизни не бывала дальше Блоксли или монастыря в Дербишире. – А в сражениях вам доводилось участвовать?
– Нет, леди, ни в одном сражении я пока что участия не принимал. В Аквитании я был рядом с ним во время перестрелки, когда мы противостояли мятежникам, которые разворошили герцогство его милости короля.
– И вы скоро станете рыцарем?
– Надеюсь, да. Я старший сквайр Сен-Обэна, но я все равно останусь с лордом, ведь он обещал пожаловать мне поместье. Своей земли у меня не будет, пока не умрет мой отец.
Дженевра насмешливо поглядела на него.
– Ваш хозяин собирается сражаться лишь на турнирах, Чем же займетесь вы?
Алан усмехнулся в ответ.
– Тем же самым. Вызову своего лорда на поединок и одолею, но все равно останусь ему верным слугой. Ему нужны будут рыцари для свиты и гарнизонов.
Тут они пришли на внутренний двор, где возле конюшни стоял Сен-Обэн. Пара громадных волкодавов развалилась у его ног. Эскорт из оруженосцев окружал хозяина. На их лошадях были попоны цветов Сен- Обэна – изумрудно-зеленого и алого.
Алан подошел к своей лошади, убранной затейливее остальных. А Дженевра тем временем обменялась приветствиями с Сен-Обэном.
В ответ он снял украшенную перьями шляпу.
Оружия у него не было. На нем был пурпурный камзол из тонкого сукна с серебряными пуговицами, застегивающимися впереди. Рукава до локтя украшены такими же пуговицами. Вчерашняя пряжка приколота к шляпе. Кроме того, на Сен-Обэне были усыпанный драгоценными камнями пояс и кинжал.
Короткий, цвета одуванчика плащ с подкладкой из темно-зеленого муарового шелка свисал с его широких плеч. Темно-зеленые рейтузы плотно облегали икры и бедра Роберта, ноги были обуты в высокие башмаки из телячьей кожи на шнуровке. Высокий, стройный. Волосы сверкают на солнце. Вид великолепный!
Улыбка его, однако, была небрежной.
– Рад вас приветствовать, демуазель, – произнес он.
На сей раз наряд барона был далеко не мрачным, однако он отнюдь не смягчал его суровых манер, а еще сильнее подчеркивал их.
– Я выбрал верховую лошадь из конюшни лорда Нортемпстона, которая, надеюсь, вам подойдет, – продолжил он без всяких вступлений. – Она молода, но, как мне говорили, у нее кроткий нрав.
– Благодарю вас, милорд.
Дженевра была настолько поглощена разглядыванием жениха, что едва посмотрела на молодую лошадку, предназначенную для нее. Кобылка была просто загляденье: каурая, со звездочкой на лбу и в белых чулочках на трех ногах. На ней была богатая попона ливрейных цветов Нортемпстона – бирюзового и серебряного. Дженевра погладила ее, и лошадка кивнула в ответ изящной головкой. При этом колокольчики, прикрепленные к оголовью ее уздечки, зазвенели, кобылка легонько ткнула носом ладонь Дженевры и заржала от удовольствия.
– Она вам нравится?
– Прелестное создание! – Дженевра еще раз погладила лошадь, взяла резные, отделанные серебряными заклепками поводья и приготовилась сесть в седло. – Мне не терпится пуститься на ней вскачь.
К Дженевре кинулись грумы, но Сен-Обэн движением руки остановил их и сам помог невесте сесть на лошадь.
– Ее зовут Хлоя, – сказал он. Дженевра тем временем устраивалась на дорогом дамском седле и расправляла юбки, а Сен-Обэн разложил на крупе кобылки плащ девушки. «Надеюсь, он не заметил мужские рейтузы», – подумала Дженевра.
– Ну, Хлоя, вперед! – воскликнула она, едва Сен-Обэн вскочил в седло. Сегодня под ним был вороной жеребец по кличке Принц. Дженевра отметила, что Роберт не взял своего вчерашнего коня с боевым седлом и не воспользовался ничьей помощью. – Надеюсь, прогулка доставит нам удовольствие.
Они выехали во внешний двор, потом за ворота, проскакали сквозь опускную решетку и через подъемный мост, протянутый над зловонными водами рва, и дальше, через барбакан,[4] защищавший подходы к замку.
Рядом скакали герольд и половина эскорта, вырвавшаяся вперед, за ними – Алан и сокольничий с птицей, прикованной цепью к его запястью, далее – остальные. Через деревню они старались ехать потише, но все-таки распугали гусей и собак, бродивших среди наполовину заброшенных домишек вилланов.
Сен-Обэн поведал Дженевре, что поденные работники трудились на лорда, а многие мужицкие полосы оставались без обработки, так как очень мало вилланов выжили после эпидемий чумы, которая только на памяти Сен-Обэна трижды нападала на этот край. Многие лорды освобождали вилланов: вольные хлебопашцы не столь охотно покидали свою землю. В настоящее время земли Нортемпстона полностью обрабатывали вольные хлебопашцы либо поденщики, получающие плату за свой труд.
