— Тебя вообще что-нибудь может выбить из седла?
Джек рассмеялся.
— Любая неудача — это новая возможность, если ты правильно на нее посмотришь, — ответил он.
Рамон наконец улыбнулся.
— Это касается и той нью-йоркской журналистки, которая так хотела тебя сфотографировать? — съязвил он в ответ.
Сплетни о новой победе босса над Ритой Карузо уже заполняли почтовые ящики на сайте «Армор Рекавери».
— Жду не дождусь, чтобы на это посмотреть, — добавил Рамон, к которому возвращалось чувство юмора. — Ты ведь сам говорил, что нам нужна известность.
— Да, но не такого рода.
— «Осведомленность общественности относительно проблем загрязнения природы равна нулю», — процитировал Рамон.
Это был один из пунктов доклада, который они оставили для рассмотрения Комитета.
— «Журналисты прибыли после срочного сигнала тревоги. Но большинство людей умирает не сразу, а лишь спустя некоторое время после катастрофы. И мы должны приложить все усилия, чтобы это остановить». — Он улыбнулся. — Неужели нельзя ради этого попозировать перед камерой заинтересовавшейся тобой женщины?
Джек возвел глаза к небу. Точнее, к ярко освещенному потолку парижского коридора.
— Ладно, ладно, убедил. Отдам себя на растерзание бюрократам, если это поможет нашей работе. И буду позировать для роскошных картинок с лошадьми, — жестко сказал он.
Рамон даже испугался.
— С лошадьми?
— Карузо — фоторепортер в журнале «Элеганс». Их интересуют только моды, секс и сплетни. Признаться, я был очень удивлен, что они прислали кого-то и к нам.
— А откуда тебе известно, чем интересуется «Элеганс»? С каких пор ты читаешь что-либо, не относящееся к работе?
Наступила короткая пауза. Потом Джек ровным голосом сказал:
— Их любила читать Сюзанна.
От Холли, которая, словно циркачка, с трудом удерживала в равновесии гору коробок, не укрылась напряженная атмосфера в коридоре, где стояли эти двое: один маленький и взъерошенный, другой — высокий и холодно-сдержанный.
— Мне очень жаль, Джек. Я не подумал, — сказал по-английски невысокий.
Несколько секунд высокий медлил с ответом. Потом сказал:
— Посмотрим на все с положительной стороны. По крайней мере ты избавил нас еще от сорока восьми часов пребывания здесь.
Холли прижала одной рукой верхушку ненадежного сооружения из коробок и направилась к ним.
— Сорок восемь часов? — повторил с ужасом невысокий. — Ох, Джек, это не может так затянуться.
Подойдя ближе, Холли хорошенько разглядела высокого мужчину. Он был просто великолепен. Она нахмурилась. По ряду немаловажных причин великолепные мужчины ей были несимпатичны.
— Я понимаю, что разозлил их. Но сорок восемь часов?
Великолепный мужчина внезапно засмеялся.
— Нам теперь просто позарез нужен дружелюбный миллионер, который верит в предварительное планирование. Поскольку такового не имеется, этот Комитет по охране природы — единственное, что у нас есть.
Холли подошла к ним.
— Извините, — пробормотала она из-за своих коробок.
Она стояла за спиной Джека. Коробки покосились, зацепившись за сумку, висевшую у нее на поясе. Она поспешно поправила пирамиду. Из-за всей этой возни ее голос прозвучал слишком тихо. А может быть, они, увлеченные беседой, попросту ее не заметили.
— Если бы я не раздражил их… — начал маленький.
— С бюрократами все не так просто… Они…
— Извините, — повторила Холли.
— …постоянно занимаются играми… — Джек нетерпеливо обернулся. — Что такое?
Его глаза сверкнули, словно черные бриллианты. Холли замерла. Нет, «великолепный» — слабое определение. Выглянув из-за коробок, она вопросительно посмотрела на него.
— Могу я пройти?
Огонь черных глаз охватил ее, словно лесной пожар — сухое дерево. Несколько секунд Великолепный изучал ее пристальным взглядом. Холли всегда очень легко заводилась. И сейчас она моментально отбросила в сторону попытки казаться вежливой.
— Скорее!
К ее возмущению, он оказался проворнее. Он уже отодвигался в сторону, когда коробки наконец начали опасно крениться набок. Но прежде, чем они успели рухнуть, Джек обернулся и подхватил их.
Выжидательно посмотрел на нее сверху вниз.
— Спасибо, — придушенным голосом произнесла Холли.
Его губы слегка искривились.
— Не за что.
Эта мелочь, впрочем, не могла отвлечь его от основного разговора. Поверх коробок он обратился к своему собеседнику:
— Не вини себя, Рамон.
Рамон, кажется, вовсе не заметил появления Холли. Он хмуро и виновато поглядывал на Джека.
— Я должен был предоставить все решать тебе, Джек. Я все испортил.
Джек пожал плечами. Это движение, с бессильной яростью отметила Холли, даже не заставило шевельнуться гору коробок, которые он держал в руках.
— С каждым может случиться. — Он бросил на Холли быстрый взгляд. — Куда это должно отправиться?
— Внизу сказали, что офис в конце коридора. Они для какого-то человека по фамилии Армор, — обратилась она к его спине.
Мужчина по имени Рамон торопливо последовал за ним.
— Но ведь не могут же они продержать нас здесь еще двое суток? — сказал он таким тоном, как будто готов был вот-вот расплакаться.
— Могут попытаться.
Джек подошел к массивным двойным дверям в конце коридора и, толкнув их, без стука вошел. Секретаршу, отметила Холли, он тоже не удостоил объяснений. Бухнув коробки на ближайший стол, он спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Сюда?
Поднявшись со своего места, элегантно одетая дама поспешила к столу.
— О, мистер Армор. Я не поняла… Да, конечно, сюда…
Холли знала, кто это такая. Сеньора Мартинес уже делала заказы в «Ше Пьер». Она говорила на множестве языков, была сверхэлегантна, и смутить ее было практически невозможно.
Сейчас она, впрочем, сильно смутилась. Достаточно было одного небрежного взгляда черных глаз, и она затрепетала, словно школьница.
— Здесь сообщения… Директор спрашивал… Но я надеюсь, вы останетесь в Комитете…
Холли с интересом следила за происходящим. Видимо, Джек Великолепный — действительно фигура, подумала она.
Он весело объявил:
